Хаксли был уверен, что знание, даже когда оно подтверждено эмпирическим путем, может быть только картой местности, а не реальным ландшафтом. Но, возможно, всё обстоит несколько иначе: возможно, знание больше похоже на тропу – гибрид карты и ландшафта, искусственного и естественного, – проложенную по огромным территориям. Хотя наука дает на многие вопросы более вразумительные ответы, чем, скажем, миф о сотворении мира, ее возможности остаются ограниченными; она может указать направление движения, но не может объять необъятное. Эта мысль может выбить из колеи любого рьяного сторонника научного метода познания. Тем не менее, нас до сих пор повсюду окружают необъяснимые загадки, похожие на крадущихся в ночи диких зверей – их можно почувствовать, вообразить, но нельзя хорошо рассмотреть.
Охваченный легкой паранойей, я прочесывал пляж в поисках подходящего места для палатки. Я нисколько не сомневался, что где бы я ни остановился на ночлег, вскоре туда явятся местные хулиганы и начнут меня задирать. Я боялся, что в глазах местных жителей выгляжу бездомным – инородным телом, которое должно быть как можно быстрее ликвидировано.
Я разбил палатку на ровной площадке рядом с дорогой, но фары проезжавших мимо машин быстро превратили ее в подобие китайского бумажного фонарика. До меня даже долетали обрывки фраз, которыми обменивались пассажиры этих машин. Некоторые обращали внимание на странный выбор места для ночевки, поэтому я собрал палатку и перетащил ее вглубь пляжа, где было совсем темно. В дальнем свете фар моя тень была похожа на великана, несущего эскимосское иглу.
Сначала я выбрал самую ровную площадку, которую только смог найти в темноте, но вскоре заметил рядом следы колес, ведущие к расположенному неподалеку дому, и поэтому я решил перебраться в другое место. Поздно ночью я слышал, как пьяные подростки гоняют на машинах именно там, где я собирался заночевать. Слышался звон пустых пивных бутылок. Как минимум одна из участниц покатушек обнаружила мой бивак и сказала: «Ух ты, там какая-то странная палатка». Я сразу же представил себе, как невидимки, хихикая и прижимая указательные пальцы к губам, неслышно подбираются к палатке.
Прислушиваясь к тихому шороху шагов, я вспомнил странную историю, услышанную во время одной из поездок автостопом к Мистейкен-Поинт. Когда мы ехали на машине вдоль побережья на юг, женщина-водитель показала на пробегавшие слева за окном холмы и сказала, что еще совсем недавно местные верили, что в сельской местности Ньюфаундленда протоптано множество «тропинок фей». И даже сейчас, сказала она, люди иногда рассказывают, что лично видели над этими тропинками загадочные огоньки.
Жители Ньюфаундленда традиционно боялись фей и не строили свои дома на тропинках. В своей книге «Newfoundland Fairy Traditions», посвященной истории фольклора, Барбара Гайе Риети пишет, что люди, которые все-таки перегораживали тропинки фей, часто слышали по ночам странные звуки, ставшие по крайней мере в одном задокументированном случае причиной нервного срыва. Еще более страшные вещи происходили с их детьми; они либо пропадали без вести, либо, вернувшись домой, родители находили их парализованными или сидящими в кроватках с открытым ртом, перекошенным от боли лицом и гротескно увеличенной головой. Иногда вместо своего ребенка они находили в детской кроватке очень маленького и очень старого седого человека с длинными кривыми ногтями. В одной особенно жуткой сказке девочка из города Сент-Джеймс делает большую ошибку, когда решает перейти тропу, по которой ночью часто ходят привидения. Ступив на тропу, она сразу почувствовала, как что-то несильно царапнуло её по лицу. Дома рана воспалилась и сильно распухла. «Через несколько дней, – пишет Риети, – гнойник прорвался и из него вышли фрагменты старой одежды, ржавые гвозди, иголки, мелкие камушки и глина».
По пути женщина поведала мне множество историй о встречах своих родственников с привидениями, феями, белыми леди, гоблинами, цыганами и ангелами. Она детально описала случай, когда привидение или ангел – они с мужем до сих пор не могут определиться с тем, кто это был, – обхватил её за плечи и чудом спас от гибели под колесами машины, мчавшейся ночью по пустой заснеженной дороге. Затем она почувствовала, что ангел никуда не исчез, а неотступно следуя чуть позади, проводил её до дома. Собака, выскочившая из дома навстречу к хозяйке, внезапно пробежала мимо, остановилась у въезда во двор и задрала морду вверх так, словно кто-то невидимый гладил ее по голове.
Эти истории нервировали меня, потому что женщина рассказывала их совершенно будничным тоном. В городе, при свете дня, мир кажется ясным и понятным, но здесь, на краю земли, в густых туманных сумерках могло произойти всё что угодно.
Я проснулся на рассвете от ледяного холода. Ночью сильный ветер вырвал из земли два колышка палатки. На пляже никого не было. Поеживаясь, я выбрался из спального мешка, собрал палатку и сложил вещи в рюкзак.
Накануне вечером я договорился с Лю и его командой вместе позавтракать рано утром в мотеле, а затем на весь день отправиться на поиски окаменелостей. В местном продуктовом магазинчике мы со Стюартом скупили все запасы белого хлеба, печенья с шоколадной крошкой, замороженных слив («чтобы не заработать цингу», – пошутил он) и картофельных палочек с ароматом орехов гикори, после чего погрузились в арендованный японский внедорожник. В салоне, как и во всех арендованных машинах, пахло не новым автомобилем, а чистящими средствами и ароматизаторами. В багажнике лежали альпинистские веревки, моток проволоки, желтая каска, синие алюминиевые походные миски, огромная упаковка чипсов Доритос, спальные мешки, разобранный переносной навес, перетянутый изолентой, скальный молоток, надувной плот и тюбики с полупрозрачной силиконовой резиной на платиновой основе Dragon Skin, которая используется для изготовления гибких слепков окаменелостей. Если бы только следующий владелец знал, насколько странно выглядела машина до него.
Согласно плану, предложенному Лю, сначала мы должны были посетить известное большим количеством окаменелостей местечко Пиджен-Ков, а затем пройти пешком и проехать на машине около десяти миль. Мы собирались посетить все самые впечатляющие места раскопок и в конце осмотреть найденные Лю окаменелые следы ползания.
Открыв окна, за которыми мелькали сгорбленные деревья и желтеющая трава, мы быстро мчались по дороге и вскоре добрались до Пиджен-Кова, где вышли из машины и пошли пешком по грязной дорожке к морю. На берегу лежала треснувшая каменная плита серо-зелено-баклажанного цвета, площадью с три теннисных корта, которая частично уходила в море. На поверхности плиты виднелись полустертые, но хорошо различимые отпечатки. Один был похож на мясистый лист папоротника. Другой напоминал наконечник воткнувшейся в скалу стрелы, хотя при жизни этот организм скорее всего был больше похож на кукурузные снеки конической формы, которые можно купить на любой заправке. Третий, который палеонтологи называют «диск для пиццы», напоминал бесформенную пузырчатую лепешку.
Команда разделилась и приступила к работе. Лю достал небольшой черный блокнот и аккуратным почерком начал описывать внешний вид окаменелостей, дополняя свои записи данными GPS и зарисовками. Стюарт опустился на колени и с помощью клинометра принялся измерять углы наклона поверхности скалы, чтобы потом поблизости найти поверхности того же возраста. Мэттьюс, на голове которого красовалась солидная белая шляпа, вооружившись устройством, похожим на ювелирную лупу, искал кристаллы циркона, которые можно использовать для радиометрического датирования возраста скалы. До него систематичной датировкой поверхностей местных скалы практически никто не занимался, поскольку процесс экстракции циркона невероятно трудоемок и дорог. Мэттьюс объяснил мне суть процесса максимально доступным языком.
«Сначала я беру кусок горной породы и дроблю его на мелкие кусочки, которые затем измельчаю в порошок. Затем я тщательно просеиваю этот порошок и смешиваю его с водой. Полученную смесь я потом выкладываю на так называемый „Стол Роджера“, который работает по тому же принципу, что и лоток для промывки золота. Я часами сижу на одном месте рядом с большим ведром и по одной столовой ложке за раз достаю из него смесь. Затем я многократно встряхиваю стол, чтобы отделить твердые минералы от глинистой фракции. Потом операция повторяется с самого начала. На это уходит весь день. Затем применяется так называемая техника Франтзинга, суть которой заключается в том, чтобы, медленно приближая и отодвигая магнит, перемещать минералы по маленьким желобкам. Поскольку разные минералы притягиваются к магниту с разной силой, они в итоге разделяются. На последнем этапе я использую отвратительный химикат под названием йодистый метилен, который является „тяжелой жидкостью“ – при одинаковой прозрачности с водой он обладает значительно большей плотностью, а значит, вещи, тонущие в обычной воде, в метилене плавают на поверхности. Циркон – сравнительно плотный минерал, поэтому он оседает на дно, тогда как остальные, более легкие вещества всплывают. Затем я удаляю всплывшие примеси и процеживаю жидкость через фильтрующую бумагу. Потратив три дня на танцы с бубнами, ты наконец рассматриваешь этот кусок бумаги под микроскопом и молишься, чтобы там оказалось то, что тебе нужно».
Он вздохнул с видом человека, который понимает, что играет в игру с минимальными шансами на успех, но все равно получает от нее удовольствие. «Таким образом, я могу начать работать с куском породы размером с половину своего рюкзака, а на выходе получить кристаллов сорок циркония, которые настолько малы, что их невозможно увидеть невооруженным глазом». Полученные кристаллы подвергаются травлению сильной кислотой, после чего исследователь измеряет их состав, чтобы определить, какое количество урана, содержащегося в цирконе, превратилось в свинец. На основании полученных данных можно определить возраст породы с точностью плюс-минус несколько сотен тысяч лет.
Через несколько часов мы вышли к месту, уважительно называемому Поверхность Д, где находится самое большое и известное скопление окаменелостей во всей округе. Прежде чем ступить на поверхность скалы, мы разулись и надели полиэстеровые бахилы, чтобы ничего не повредить. Всё это сильно напоминало религиозный ритуал, совершаемый перед входом в храм.
Поверхность огромной плоской скалы была покрыта замысловатыми узорами, словно пол в мечети. После посещения намного более скромного скопления окаменелостей, где мне приходилось прищуриваться и поворачивать голову, чтобы отличить отпечаток ископаемого животного от плода разыгравшегося воображения, количество и сохранность окаменелостей на Поверхности Д поразили меня. Если в Пиджен-Ков сохранилось около пятидесяти окаменелостей, то здесь их было полторы тысячи. Они были везде – огромный окаменевший сад, в котором на каждом шагу встречались листья папоротника, загадочные дискообразные отпечатки и спирали, некоторые из которых были размером с руку и даже больше.
Конечно, это был ненастоящий сад; первые растения попадут в палеонтологическую летопись не ранее чем через двести миллионов лет, подумал я и завис на этой мысли. Они
Что делает нас завоевателями? Мы занимаемся сексом. Мы питаемся не солнечным светом, а живыми организмами. Мы состоим из множества клеток, которые, в свою очередь, обладают оформленным ядром, но не имеют непроницаемых стенок. А еще у нас есть мышцы.
Мышцы, как оказалось, являются ключевым компонентом Большого вопроса Лю. Хотя плавать, вытягиваться, извиваться и перекатываться умеют многие организмы (даже одноклеточные), только животные обзавелись мышечной тканью, благодаря чему набрали вес и научились совершать невероятно сложные и разнообразные движения. Открытые Лю следы ползания должны помочь нам узнать, когда на Земле появились первые животные. Если они были достаточно большими и сильными, чтобы 565 миллионов лет назад оставить после себя следы, – значит, они были именно животными.