Человек резко, всем телом, развернулся в траве и быстро пополз прочь от Развилки. Лучи прожекторов были далеко в стороне, прямой опасности не было — но человек спешил. Он убегал не от метов, а от себя самого. От своей ярости, которая способна была поднять его в полный рост и швырнуть на прожектора, на проволоку, на бетон укреплений…

Человек полз привычным путем, поэтому движения его были резкими и уверенными, несмотря на близость Развилки. Сначала по насыпи вниз. Затем вдоль Большого Сфальта, огибая вонючие ямы с застоявшейся зеленой жижей и каким-то чудом сохранившийся, но, разумеется, давным-давно всеми покинутый блок неизвестного назначения. Затем два броска через малые сфальты — и снова ползком в сплошной путанице зарослей травы и кустов. Быстро, энергично, бесшумно — любой звук мог вызвать прицельную пулеметную очередь со стороны укреплений. К счастью здесь почти не было сухих веток с их предательским треском. Все густо заросло травой — мягкой, высокой, легко и бесшумно подающейся под его телом.

Человек добрался уже до последнего сфальта с уцелевшим участком железных путей, когда лучи прожекторов вернулись. Теперь человека прикрывали кусты и тот самый неизвестный блок, поэтому он мог позволить себе не вжиматься в траву, как перетрусившая крыса. Человек просто замер на месте и выждал, пока лучи ушли в сторону. Теперь можно было ползти дальше. Ему оставался бросок через железные пути — за ними Нейтральная Территория кончалась, там уже можно было ходить, поднявшись на ноги. Как все люди. Не как крысы… Несколько шагов, которые сделать нельзя. За спиной остались несколько шагов, которые он опять не сделал и не сделает никогда…

Человек неподвижно лежал в траве. Потом он медленно поднялся на колени. Встал на ноги. И пошел — обратно, к Развилке. Он ни о чем не думал, не испытывал никаких чувств. Идти было удобнее, чем ползать, хотя высокая густая трава и цеплялась за ноги, а порой ее приходилось раздвигать руками. Человек начал зачем-то считать шаги, но вскоре сбился со счета. В голове была какая-то пустота. «Я иду к Развилке», — подумал человек. И сказал вслух:

— Наконец-то.

Лучи прожекторов плавно брели далеко справа и слева. Человек автоматически следил за ними, но и они теперь не вызывали у него никаких мыслей и чувств. Как во сне, он сделал еще несколько шагов — и оказался на сфальте. На сфальте, который плавным кольцом обтекал Развилку. Ни на миг не останавливаясь, человек двинулся дальше. К центру Развилки, где темнели кусты.

Правый луч прожектора дрогнул и застыл на месте.

В центре Развилки, среди кустов, темнела вода небольшого пруда, и человек взял чуть правее, обходя его. Стало светлее. Человек глянул на небо, и подумал, что тучи, кажется, расходятся. Он споткнулся обо что-то и глянул под ноги. Он увидел человеческий скелет.

А неподалеку лежал еще один. А чуть дальше темнело человеческое тело, и он почувствовал доносящийся оттуда сладковатый, тошнотворный запах разложения.

Человек застыл на месте. Он стоял спиной к кустам, лицом к последнему сфальту перед укреплениями Города. И этот сфальт был самой смертью.

«Бежать!!» Луч правого прожектора сделал резкий скачок и вцепился в маленькую фигурку в белой полотняной одежде.

Свет!!!

Человек не видел ничего, кроме света!

Он даже не услышал пулеметной очереди, не почувствовал боли. Он почувствовал только, что свет из ослепительно яркого стал обжигающе горячим. Человек с головой окунулся в этот обжигающий свет — и понял, что падает. Горячие волны уносили его, плавно раскачивая из стороны в сторону. Тьмы не было — свет был повсюду… Свет…

Луч прожектора подождал еще немного.

Но лежащий на сфальте человек не шевелился. Тогда луч соскользнул с мертвого и двинулся в сторону. Развилка снова погрузилась в полумрак летней ночи. Впрочем, ночь посветлела. Тучи разошлись, и из разрыва выглянула луна.

Пятая луна 2039 года.