Но обстоятельства обстоятельствами, а тропическое солнце быстро растопило ледок. На второй день пассажирка уже улыбалась, раскланиваясь с новым капитаном. На третий – здоровалась, встретив во время утреннего променада. А на четвёртый прислала горничную-мулатку с предложением выпить вместе кофе под раскинутым над палубой тентом.

Чем они сейчас и занимались.

– Мой покойный супруг начинал капитаном торгового брига – рассказывала женщина. – И когда строили «Луизу-Марию», он настоял на том, чтобы она получила этот великолепный гардероб.

Греве кивнул. «Гардероб», как собеседница назвала парусную оснастку судна, действительно внушал уважение. «Луиза-Мария» гордо несла на трёх мачтах вооружение гафельной шхуны, и при хорошем ветре демонстрировала отменные ходовые качества.

«…жаль было бы топить такую красоту…»

Женщина отхлебнула из крошечной, полупрозрачного китайского фарфора, чашечки. Кофейный прибор – серебряная бульотка и вазочка с коричневым тростниковым сахаром – стояли на маленьком столике. Он вместе с парой плетёных кресел помещался в тени кожуха вентилятора. Из раструба доносился сдержанный гул. Котлы поддерживали давление, но машина не работала – «Луиза-Мария» и бегущий в её кильватере «Крейсер» экономили уголь, одевшись от палуб до клотиков в белоснежные полотнища.

– … мой супруг задумывал «Луизу-Марию» как особое судно. – продолжала меж тем Камилла. – Помнится, он говорил, что на её борту никогда не будет кирпича, цемента, угля, железнодорожных шпал и рельсов, бочек с машинным маслом, деталей машин – всех этих необходимых, но унылых атрибутов цивилизации.

– Не слишком практично в плане коммерции. – отозвался Греве. Беседа шла на английском языке – как и большинство флотских офицеров, барон владел им в совершенстве.

– Таков уж он был. Став владельцем судоходной компании, Петер пользовался любым поводом, чтобы выйти в море. И в рейсах на «Луизе-Марии» он всегда брал особые грузы: ценные сорта дерева, животных, хлопок, фрукты, пряности, ткани, почту…

– А как же с нынешним содержимым ваших трюмов? Армейские винтовки с патронами – это, согласитесь, не похоже на рулоны шёлка и чёрное дерево!

– Мой супруг всегда был без ума от оружия. И даже вложил немалую сумму в акции льежских оружейных мануфактур, на которых, кстати, изготовлены эти винтовки. А его коллекция пистолетов и ружей соперничает с собранием короля Леопольда Второго!

Барон покачал головой.

– Но, мадам, именно этот груз может стоить вашей компании прекрасного судна. Не жалеете?

– Что вы, Шарль! – женщина мило сморщила носик. – Это так увлекательно! Сидя в сонном Брюсселе, я бы никогда не испытала подобного!

Лёгкий шквалик догнал «Луизу-Марию» полосой пенной ряби, сорвал с собеседницы шляпку, и та покатилась по палубе.

Камилла ойкнула, мулатка – она дожидалась шагах в десяти от собеседников – со всех ног кинулась догонять беглянку. И не успела – шляпка подскочила, ударившись о шпигат, и канула за бортом.

– Какая ты неуклюжая Лиззи! – женщина огорчённо всплеснула руками. – Это была моя любимая шляпка… Простите, Шарль, мне надо привести себя в порядок. Вы же видите…

И провела рукой по волосам. Греве судорожно сглотнул. Ветер растрепал каштановые волоса, уложенные в изысканную причёску, и Греве захлестнуло волной сладко-пряного запаха.

…сандаловое дерево? Похоже…

– Сожалею, мадам, о вашей утрате…