Когда он заметил нас, то побежал, но мы зажали его в задней части магазина и легонько прессанули. - Бросаешь трубку, урод? Я затянул телефонный шнур вокруг его шеи. Он хныкал и умолял, а покупатели вопили, чтобы я его отпустил.
Я знал, что после этого у нас будут неприятности. Мы отправились на встречу с партнером парня, Винни Алои, и отцом Винни, Бастером. Со мной были Поли и Джимми в качестве свидетелей. Бастер начал с того, что расцеловал меня.
Старик полюбил меня с Джимми, после того как мы отвалили ему кусок от "Эйр Фрэнс" - шестьдесят тысяч долларов. Бастер начал с того, что попросил меня не убивать парня. Он сказал, что парень - подставное лицо его сына. Я заметил, что Винни Алои сидит с ненавидящим взглядом. Старик добавил, что Винни получает деньги с заведения и все его машины зарегистрированы там.
Я притворился, что подумывал об этом, будто правда намеревался пришить парня. Мне было плевать, я все равно не хотел этого делать. Но я подыграл старику и ради Бастера согласился не трогать крысиное дерьмо.
Сразу вслед за этим из кухни выходит Стюарт. Его заставили ждать там до окончания переговоров. Он весь дрожал и сразу же принес мне извинения на глазах у всех. Он начал умолять и хныкать. Клялся, что не знал, с кем я работаю, и добавил, что на все готов, чтобы загладить оскорбление.
Теперь Линде даже не приходилось ходить на работу. Мы стали видеться чаще. Вскоре я уже жил двойной жизнью. Я поселил Линду в квартире за углом от "Сьюита".
Три-четыре дня в неделю я ночевал дома и обычно водил Карен на спектакль или в клуб по субботним вечерам. Карен всегда ждала субботний вечер. Остальную неделю она занималась детьми, а я проводил время с парнями и Линдой. Вскоре все ее знали. Линда стала частью моей жизни.
Линда: Я познакомилась с Генри, когда Питер начал встречаться с моей подружкой, Вералин. Мы запали с первой же встречи. Нам обоим нравилось смеяться, мы наслаждались обществом друг друга.
Он оказался очень милым парнем. Добрым. Я видела, как он помогал людям, не требуя ничего взамен и даже не давая им понять, что сделал для них.
Думаю, я была его отдушиной, и это не казалось ужасным. Он всегда находился под страшным давлением. Они с Карен постоянно ссорились. Они даже два слова не могли сказать, чтобы не поцапаться.
Каждый раз, когда он с ней ссорился, он приходил ко мне. Однажды она выбросила ключи от всех машин, и ему пришлось ехать ко мне четыре мили на велосипеде. Карен была очень резким, требовательным человеком.
Она страшно на него давила. Например, заставила при женитьбе сменить веру. Ему тогда двадцать два - двадцать три было, а она заставила его совершить обрезание. Ужас просто. Генри целый месяц ходил в подгузниках.
К тому же он сильно отличался от своего окружения. Он оказывал на них благотворное влияние. Генри мог заставить их вести нормальную жизнь.
Так например, когда мы сняли квартиру возле "Сьюита" мебельный магазин не мог сразу же доставить мебель, поэтому Генри прихватил Джимми с Томми и грузовик, и в субботу они поехали в Хэмпстед и сами привезли мебель.
Они были большими шумными детьми. Вот кого они мне напоминали. Всегда смеялись.
Всегда искали веселья. Особенно Джимми. Тогда я знала его, как Бёрки. Я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь называл его "Джимми Джентльменом". Он больше остальных был ребенком. Ему нравилось обливать всех водой.
В баре "Робертс" или в "Сьюите" он ставил на дверью ведро с водой, и стоило кому зайти, как на голову ему опрокидывалось ведро. "Робертс" был потрясающим местом. Как клубом для старшеклассников, только часть пола в подвале у них была выложена мозаикой, а на заднем дворе стояло огромное барбекю.
Стены украшали купидоны и канделябры. На втором этаже жил Томми. Поли нравилось готовить, все постоянно пробовали то одно, то другое блюдо и жаловались, что или соли слишком много, или чеснока не хватает.
Мы с Генри встречались долгое время, и вскоре я поняла, что стала частью его жизни и сблизилась с его друзьями и их семьями. Я понимала, что у него дети. Знала, что ему будет тяжело с ними расстаться.
Но мне так нравилось находиться вместе с ним, что я на все закрывала глаза. Так продолжалось неделю за неделей, месяц за месяцем, и меня никогда не покидала мысль, что, может, в этот раз он останется и не уйдет.