— Ты мне не перезвонил?

— Нет. Я едва слышал голос, но почему-то подумал, что это мог быть ты.

Выбрав три толстые оливки, Стив ответил:

— Нет, я не звонил и провёл прошлую ночь с другом.

— Ты закончил работу в два часа ночи, а потом ещё куда-то отправился?

Стив широко улыбнулся и подмигнул Билли.

— В небе луна, а я — собака.

— Если бы я закончил работу в два часа ночи, то тут же улёгся бы спать.

— Ты уж не обижайся, пилигрим, но тебя никому не стоит ставить в пример.

— В каком смысле?

Стив пожал плечами и начал жонглировать оливками.

— Люди удивляются, почему такой симпатичный парень, как ты, живёт, будто старая дева.

— Какие люди? — спросил Билли, оглядев посетителей таверны.

— Многие. — Стив поймал ртом первую оливку. Затем вторую, третью и сжевал их под аплодисменты зрителей первого ряда, сидевших на высоких стульях у стойки.

В последний час своей смены Билли более внимательно, чем обычно, приглядывался к Стиву Зил— лису, но не заметил ничего подозрительного.

Или Стив не был тем шутником, кто написал записку, или он был куда более хитрым и злобным, чем казалось.

Впрочем, значения это не имело. Никого не убили. Записка обернулась шуткой; рано или поздно выяснится, ради чего её написали.

Когда Билли покидал таверну в семь вечера, Айви Элгин подошла к нему, её глаза цвета бренди возбуждённо сверкали.

— Кто-то должен умереть в церкви.

— С чего ты так решила?