Кроме моей матери (да будет ей земля пухом!) у бабушки было еще двое сыновей, которые помогали ей вести дела, и, кроме того, имелось чуть ли не десяток внуков. Что ж, большая семья – дело хорошее, только вот ни для кого не было секретом, что бабушка отчего-то любила меня едва ли не больше всех внуков, и, кажется, подобное положение вещей никому из родственников особо не нравилось и не очень-то устраивало родню.

Через пару лет после отъезда отец женился вновь, после чего вернулся в свой замок. Увы, но столичная жизнь обходилась дорого, вернее, отец оставил там почти все свои деньги, и потому счел за лучшее воротиться домой вместе со своей новой женой – здесь жить все же подешевле, а его новая супруга хотя и была аристократкой, но, увы, без гроша за душой. Сразу скажу: жена отца была хорошей, милой женщиной, ничем не похожей на злых мачех из сказок, и мы с ней прекрасно поладили. Однако и бабушку оставлять мне не хотелось, и с той поры я, можно сказать, попеременно жила в двух местах: и в отцовском замке, и в огромном бабушкином доме.

Несмотря на то, что после смерти моей матери прошло немало лет, отец все еще испытывал искреннее уважение к своей бывшей теще, и это несмотря на то, что та была простолюдинка, да и в разговорах далеко не всегда придерживалась деликатного обращения. Чего уж там таить – бабушка частенько выражалась грубовато, но она была очень умной женщиной, которая после смерти своего супруга умело управляла его делами, приумножая состояние своей семьи.

Повзрослев, я стала считаться едва ли не лучшей невестой в наших краях. Не хвалясь, скажу, что Боги не обделили меня красотой – каштановые волосы, темно-карие глаза, на редкость правильные черты лица... Говорят, что внешностью я уродилась в красавицу-мать, которая очаровывала мужчин едва ли не с первого взгляда, да и отец внешне был очень привлекательным человеком. Во всяком случае, у меня с детства от кавалеров не было отбоя. Однако не менее важным для женихов было и другое: бабушка давала за мной огромное приданое. Почему не отец, а именно бабушка решила осчастливить внучку более чем приличным состоянием? Ответ прост: у отца в новой семье к тому времени народилось уже четверо замечательных детишек, а хозяин из родителя был неважный, деньги у него утекали, словно песок сквозь пальцы, так что если бы не бабушкины обещание, то я могла считаться бесприданницей. Впрочем, тогда подобное не имело для меня никакого значения.

Желающих предложить мне руку и сердце было предостаточно, во всяком случае, предложений о сватовстве моему отцу поступало в великом множестве, только вот свой выбор я уже давно сделала. Можете мне не верить, но уже в двенадцать лет я влюбилась в сына нашего соседа. Парнишку звали Полан, и он был одним из четырех сыновей маркиза Рейнье, чье имение располагалось неподалеку от нашего замка. Полан был старше меня всего на два года, но, как это ни странно, с раннего детства испытывал ко мне нечто вроде чувства великого обожания. Пусть парнишка не был писаным красавцем, но для мужчины это не главное – просто Полан был из числа тех людей, рядом с которыми чувствуешь себя хорошо и надежно. А еще мы понимали друг друга едва ли не с полуслова, и ссор у нас никогда не бывало. Знаете, иногда случается так, что детская любовь перерастает в настоящее глубокое чувство, и это был как раз наш случай. Долгие годы мы были рядом, и так сложилось, что свою дальнейшую жизнь друг без друга уже не могли представить. Наши родители ничего не имели против, и все складывалось как нельзя лучше.

Я прекрасно знала – среди знати идут разговоры о том, что Полану крупно повезло. Он был третьим сыном в семье, а так как по закону все имущество должен наследовать старший из сыновей, то, по сути, у парня за душой ничего нет, кроме принадлежности к аристократическому семейству. И вот надо же такому случиться – этот бедный парень сумел охмурить лучшую невесту в наших краях! Дескать, парню улыбнулась фортуна, а ведь далеко не каждому удастся ухватить счастье за хвост! Говорили многое, но никто из нас двоих не обращал внимания на все эти слова: сколько людей – столько и мнений, пусть болтают, кому хочется. Каждый день, просыпаясь, я думала о том, что сегодня вновь увижусь с Поланом, и мне хотелось петь от радости, а череда дней казалось непрерывным праздником... Сейчас даже не верится, что это когда-то было на самом деле.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, у нас в замке состоялась грандиозная помолвка, на которую была приглашена вся местная знать. Я и Полан, оба счастливые и взволнованные, кольца, которыми мы обменялись, слова священника об ответственности такого шага... Приехавшие родственники, роскошный прием, бессчетное количество гостей, веселье, фейерверк... Можно сказать, в тот день моя душа пела птицей, и казалось, что это только начало нашей будущей счастливой жизни.

Повторяю – это был чудесный праздник, только вот в нем присутствовала небольшая горчинка: наша с Поланом свадьба должна состояться только через два года, и основанием для этого была старинная традиция семейства Рейнье, пришедшая из невесть каких древних веков, но которой неуклонно следовало семья маркиза. Что за традиция? Дело в том, что мужчины семьи Рейнье могли жениться только после того, как им исполнится двадцать лет. Ну, чтить обычаи и традиции – святое дело, их следует неукоснительно придерживаться, и потому никто из нас двоих против нее особо не возражал, хотя не скажу, что подобное положение вещей нас вполне устраивало. Уж если решили пожениться, то зачем тянуть с этим делом невесть сколько времени?!

Зато присутствующие на помолвке престарелые родственники жениха лишь благосклонно кивали головой, соглашаясь с соблюдением старинного правила. По их словам, подобные ограничения – дело хорошее, предки плохих обычаев не придерживались, потому раньше и порядок был, и нравы строже, не то, что сейчас... К тому же за два года, оставшееся до свадьбы, жених с невестой станут постарше, ума наберутся, к будущей семейной жизни подготовятся... И не забывайте, мол, что два года носить звание жениха и невесты – это так красиво, возвышенно и добропорядочно!..

Святые Небеса, ну зачем мы с Поланом стали следовать этому побитому молью обычаю, а?! Надо было махнуть на все рукой, послать куда подальше все эти старые замшелые традиции, не обращать внимания на недовольство родственников жениха, быстро пожениться, не терять понапрасну время, радоваться жизни, а не ожидать счастья когда-то в будущем, но не сейчас...

... Вновь заскрипела открываемая дверь, крысы бросились врассыпную. Ну, судя по всему, эти серые разбойницы успели управиться с едой, а иначе бы они так быстро не удрали. Жаль, что они так быстро убежали – среди этих крыс есть парочка усатых плутовок, которые после трапезы обычно подбегают ко мне, и что-то пищат – наверное, благодарят, и при этом так забавно шевелят мордочкой...

Меж тем тюремщик, зайдя в камеру, недовольно пробурчал:

– К тебе посетитель.

Интересно, кто вздумал осчастливить меня своим появлением? Понятно, что никто из бывших знакомых даже ради удовлетворения своего любопытства ни за какие блага на свете сюда не покажется: тюремная камера – это не то место, куда хочется заглядывать по доброте душевной. Да и общаться с обвиняемой по своей воле вряд ли кто-то решится – подобное, знаете ли, чревато, мало ли какие разговоры позже пойдут о тебе среди знакомых. Ясно и то, что сейчас ко мне пришла не бабушка – в ее присутствии даже этот тюремщик ведет себя несколько потише.

Увидев невысокого плотного мужчину, который прижимал к лицу надушенный платок, я почти не удивилась – верно, кто еще, кроме пройдохи-стряпчего, мог заявиться в это мрачное место? Надо сказать, что господин Солан – мерзавец и ловкач еще тот, большой мастер выдавать черное за белое, недаром на суде он лихо поливал меня грязью, умело мешая правду с ложью. Впрочем, не стоит ожидать чего-либо иного от этой чернильной души, целиком преданной семейству ди Роминели. Непонятно другое – зачем этот тип сюда пришел? Он же не дурак, должен понимать, что не относится к числу тех, кого бы я хотела видеть как можно чаще. Вернее, круглую благостную физиономию стряпчего с его коротким носом-кнопочкой я бы желала лицезреть только в гробу, и при том не пожалела бы потратиться на богатый венок.

– Госпожа ди Роминели, я счастлив вас видеть... – заговорил господин Солан, встав напротив меня. Хм, крючкотвор, когда разговариваешь с дамой, то не помешало бы свой надушенный платок в карман убрать, не стоит так явно показывать, насколько тебя раздражает вонь, царящая здесь. В конце концов, подобный жест просто бестактен по отношению к своему собеседнику. Судя по всему, при общении со мной этот проныра уже не считает нужным придерживаться самых элементарных правил поведения. Хорошо еще, что говорит почтительным тоном, во всяком случае пытается это делать... Уж не знаю, чего он ожидал услышать в ответ на свое приветствие, только мне с ним здороваться никак не хотелось. А еще я и не подумала подниматься со своей соломенной лежанки – пусть этот крючкотвор потопчется на месте, наклоняя вниз свою лысоватую голову.

– Господин Солан, должна сказать, что в отличие от вас у меня нет желания общаться со стряпчим семейства ди Роминели... – надеюсь, мой голос прозвучал более чем безразлично.

– Вы позволите мне присесть?.. – господин Солан пропустил мои слова мимо ушей. – Я бы хотел попросить здешнего охранника принести мне табурет.

– Прекрасно постоите на ногах, тем более что мне не хочется затягивать наш разговор... – пожала я плечами. – Выкладывайте, для чего вы сюда заявились, и закончим встречу, которая не доставляет мне ни малейшего удовольствия.

– Как вам будет угодно... – закивал головой стряпчий. – Собственно говоря, я пришел к вам, следуя не только своим профессиональным обязанностям, но и из желания быть вам нужным, подставить в трудную минуту дружескую ладонь. Вы знаете, что в глубине души я вам всегда сочувствовал от души, и в моем лице вы могли бы иметь преданного друга...