— Ружья где?
— У меня в машине.
Подполковник весомо приложил правую ладонь к столу:
— Тогда так решим. ДТП отдельно, бомжи отдельно. Бревна упали с левого лесовоза, без номеров. Мы его будем искать. В сводку дадим стандартное ДТП. Травмы придут со "скорой", заедь сейчас к ним, пусть сообщение сделают правильное, ну ты знаешь какое. Оружие сдашь в дежурку как случайно найденное, им завтра угрозыск займется. Барахло ихнее — кружки, ложки, котелки — изъял?
Капитан кивнул.
— Молодец. Отдам розыскникам, пусть проверят, может, эти самые бомжи каких-нибудь коллекционеров или туристов богатеньких обнесли. А ты экипажам внушение сделай, чтобы лишнего не болтали. Вопросы?
— Нет вопросов, Вячеслав Анатолич. Только… а может бомжи с того самого лесовоза, что исчез?
Начальник опять поморщился:
— А говоришь, нет вопросов. Даже если так, придут в себя — все и расскажут. Задержим удравшего водителя и на всю катушку раскрутим. Потом. А пока — выполняй мои распоряжения.
— Есть!
… что-то сбоку шевельнулось. Скосив глаза, вижу… здоровенного тайменя! Бесцеремонная рыбина подплыла вплотную, обнюхала мою тушку, растянув в улыбке хищный рот, улыбнулась и, вильнув хвостом, лениво поплыла вверх. Я в воде? Но почему дышу? А я не дышу. Не могу открыть рот. Со всех сторон давит. Провожая тайменя взглядом, вижу колышущуюся волнами поверхность и яркий круг солнца. Туда! Надо всплыть и вдохнуть! Загребаю руками, рвусь на поверхность, выныриваю… Вода вдруг быстро нагрелась, чувствую что она обжигает тело все сильнее и сильнее, до самых костей… С трудом разлепляю почему-то сухие губы, вдыхаю и рычу от внезапно затопившей все тело свирепой боли… яркая вспышка света и снова тьма…
Через трое суток.
… каким — то рывком прихожу в сознание. Пить! Как же хочется пить! Вокруг темнота. Хочу пошевелиться, чувствую, что спеленан, как младенец. Подо мной, с детства знакомым звуком, скрипнули пружины кровати. Тут же слышу такой же, почти синхронный скрип где-то рядом и с приближающийся быстрый топоток. А потом у лица двухголосый шепот:
— Батька!
Моргаю, но ничего не вижу. Сбоку раздается щелчок, загорается неяркий свет.
— Ван! Юрка!
Оба китайца, одетые в белые нательные рубахи и кальсоны, стоят у моей кровати и счастливо улыбаются. Их лица в синяках и ссадинах, у Юрки правая рука в лубке и висит на перевязи.
— Батька, живой!
Хриплю с натугой:
— Пиить!