Вальтер хмуро согласился на общее собрание. Пусть выскажутся противники правила и сторонники. Итог неожиданный для всех: те, кого порядок сковывает, могут ездить в город поодиночке, предупредив его лично, те, для кого «тройственное согласие» не обуза, будут придерживаться прежнего правила. Есть вопросы?

Не только уважение к личности, но и выявление ее. Следовательно, и диапазона будущих задач каждого.

Находя родственные души, Вальтер сближался с ними. В польской группе — с Бучеком, Шливой.

Это повлекло неприятный разговор с Метеком Редыкой. Член ЦК КПП, он числился одно время шефом польской группы. Вальтер не усматривал чего–либо обидного в том, что при нем или даже над ним вроде бы комиссар. Редыко — опытный подпольщик, неплохой лектор, знаток внутрипартийных проблем и профсоюзных…

Партия высоко ставит работу товарища Вальтера, заверил Редыко, особенно преподавательскую. Но не слишком ли много песен, шуток, игр? Он, Редыко, отнюдь не сухарь, не прочь затянуть: «Ой ты, Бартош [20], Бартош, не теряй надежды…» Его несколько смущает благодушие, царящее в школе.

Вальтер переспросил, искренне не понимай, куда клонит товарищ Редыко.

Недостаток бдительности. Известно ли товарищу Вальтеру, какие разговоры ведут между собой курсанты в его отсутствие?

В Вальтере закипал гнев: прикажете подслушивать?

Никаких приказов Редыко отдавать не собирается. Однако следовало бы хорошенько задуматься над тревожащим фактом: несколько человек из последнего выпуска, едва ступив на польскую землю, были арестованы дефензивой, из предпоследнего — тоже.

— Людей отбирает ЦК, — возразил Вальтер.

— Никто не гарантирован от ошибок. Во–вторых, исключена ли возможность вербовки дефензивой после отбора?

— В школе? — Вальтер старался сохранить хладнокровие.

Разговор этот оставил у него осадок тем более тяжкий, что Редыко, вскоре вернувшийся в Польшу, погиб. Дефензива, не проявляя большой изобретательности, инсценировала самоубийство. (Вальтер вздрогнул, когда Вильгельм Пик, открывая XIII пленум ИККИ, предложил почтить память погибших от вражеской руки и среди первых назвал Редыко…)

Накал международной обстановки, прав был покойный Редыко, нарастал с часу на час. Гитлер, дорвавшись до власти, обдуманно и стремительно военизировал Германию.

С Запада доносилось пробуждающееся дыхание войны.

В 1933 году Хенрика Тоувиньская приехала с экскурсионной группой в Москву.

На Белорусском вокзале ее встретили Макс и… Боже коханый! Неужто этот человек с морщинами, глубоко врезавшимися в бледные щеки, этот военный в немыслимо долгополой шинели — Кароль?

На площади ждала машина. Он сел за руль, с места дал газ. Автомобиль заносило на обледеневшей мостовой, припорошенной красноватым песком.

— Прошу тебя, осторожнее.

Нетерпеливо сигналя, Кароль лавировал среди толп, переходивших улицу, где им вздумается, не обращая внимания на милиционера с большим черным свистком во рту.