Глава 20

Бьёрн упал с криком боли на губах. Он дергался в конвульсиях, его тело менялось обрастая шерстью и возвращаясь к норме. Его мышцы разбухали почти лопаясь, а спустя мгновение он становился таким же тощим, каким был Скит, когда впервые пришел в себя в этом мире. И это происходило не только с Бьёрном, все северяне сейчас кричали и корчились от боли. Их тела ломало, а затем возвращало в норму.

— Что происходит? — Мор со страхом смотрел на происходящее.

Скит впервые видел такой испуганный взгляд у Мора, даже когда его собственный отец пытался принести Мора в жертву Ан"Гасиоху, тогда лежа на жертвенном камне Мор был спокоен, а сейчас в его глазах был настоящий, животный страх. Кто-то из инквизиторов бросился атаковать беспомощных противников, но не смог отойти от своего жреца Света, весь Север вел себя также, как и упавшие северяне. Скит опомнился и посмотрел Взглядом Сути, и увиденное расставило все по своим местам. Скит уже давно знал, что сила духа идет не от бога к людям, а наоборот. Но теперь, когда Медведь умирал, сила которую он собирал, оставалась в неподготовленных к такой мощи телах. Сыны Севера не умерли только потому, что остатки сознания Медведя держались, он отказывался умирать, удерживая свое сознание силой Воли. Скит растворился в молнии, оказавшись возле бога Севера, наклонился пытаясь придумать как помочь Медведю, но его рана была слишком ужасна, его тело было разрублено почти пополам.

— У… — еле слышно, почти одними губами пытался сказать Медведь. — У меня… нет… до… домена. — договорил Бог Севера.

Его сознание почти покинуло тело. Скит понимал, времени у него осталось совсем немного, и Медведь жив только благодаря своей невероятной силе Воли. Что он хотел сказать Скиту? Пожаловаться? Ничего глупее Се Шандину в голову еще не приходило.

— Ву! — Скит завертел головой в поиске огромной обезьяны. — Энма! — Прибытие Энмы ознаменовал взрыв снега. Огромная обезьяна оказалась рядом одним прыжком. — Если у бога нет домена, что это значит?

— Домен бога растет из имра души человека. — голос Энмы был непривычен, голосовые связки огромной обезьяны отличались от человеческих. — Если у бога нет личного домена, то он может укрыться в мире души человека, готового впустить его.

— Как духовный зверь? — удивленно проговорил Се Шандин.

Скит молнией перенесся к Бьёрну, стонущему от боли. Взвалив здоровяка себе на плечи, Скит оказался возле умирающего бога. Скинул Бьёрна на снег, он начал приводить его в чувство.

— Дай я помогу. — Мор положил руку на лоб Бьёрна, и тот смог открыть глаза.

— Что происходит? — с трудом смог выговорить здоровяк.

— Сейчас не время для разговоров. — быстро заговорил Скит. — Помнишь, как я в свое время заключил договор с Азалией? Не отвечай просто кивни. Так воот прямо сейчас тебе необходимо заключить точно такой же договор с твоим богом. От этого зависит твоя жизнь и жизни всех северян.

Бьёрн округлил глаза от услышанного, но послушно кивнул головой и начал пытаться открыть свою душу, сквозь разрывающую его тело боль. Мор прокусил до крови нижнюю губу, от той боли которую он разделял с Бьёрном. Скит и Ву, который принял свой человеческий облик, помогали Бьёрну и Медведю объединить их души. Фестиций стоял в стороне, он не знал чем может помочь, он смотрел на происходящее и видел как самоотверженно его друзья пытаются спасти бога-Медведя, а вместе с ним и целый народ Севера. И от того, что он видел, сердце Фестиция наполнялось почти забытым чувством. Чувством, которое однажды позволило ему услышать музыку боя и впервые показать миру Танец меча.

Бог-Медведь потерял свой боевой облик и сейчас на снегу лежал почти разрубленный пополам Старейшина, его седые, белее снега, волосы сейчас окрасились в красный от его собственной крови. Кто-то из северян уже не мог выдерживать ту боль, которую им причиняла вся мощь силы духа, ведь ее больше не собирал Медведь, оставляя им столько, сколько их тело способно выдержать. Самые сильные северяне лопались, орошая снег кровью и своими внутренностями все вокруг себя.

Бьёрн до крови прокусил губу стараясь не кричать от боли и открыть свою душу навстречу богу, но это было не так просто, как пустить в душу зверя.

— Господин Бьёр! — закричал Фестиций. — Услышьте музыку боя! Услышьте биение его сердца и вторьте ему! Вы должны играть один ритм!