– Иленка превращается в клинок.

Шири едва не сверзился с перил и упустил прядь из пальцев. Все пришлось начинать заново. Он негромко ругнулся.

– Она превращается в клинок из-за тебя, идиот! – прошипела Шайритта, резко поднимаясь и вплотную подходя к Поводырю. – Останови это, пока не поздно. Сейчас процесс еще обратим…

Мужчина закончил заплетать волосы и закрепил хвостик ремешком. Внешне Шири оставался спокойным, но внутри у него все оборвалось, сменившись бездной, источающей тревожный холод.

– И как ты предлагаешь мне это сделать? – натянуто спросил он. – Я понятия не имею, с чего вдруг эту оторву потянуло превращаться в железку!

– Глупец! Ты не только слеп, но и глух! – раздраженно воскликнула Шайритта. – Только твоя защита сможет ее спасти – это единственный шанс.

– Здравствуйте вам через окно, – возмутился Поводырь. – Последнее время я только то и делаю, что постоянно вытаскиваю ее из неприятностей. Так что же мне теперь, всю жизнь при ней нянькой сидеть?!

– Я все сказала, Поводырь. В твоих интересах принять мое предостережение к сведению. Если с Иленкой что-нибудь случится, то клянусь, я лично позабочусь о том, чтобы ты очутился в аду!

– И тем самым ты сознательно подставишь под удар Хельги? – саркастически ухмыльнулся Шири. – Ни за какие коврижки не поверю, будто ты рискнешь жизнью столь дорогого твоему сердцу мессира…

Шайритта вздрогнула, словно от удара. Неужели все так явно? Она ведь стремилась ни единым жестом не выдать…

– …а против меня ему не выстоять, и ты это прекрасно знаешь, – закончил Поводырь.

– Не будь таким самоуверенным, – хрипло огрызнулась клинок, исчезая в доме.

Шири зло сплюнул через перила и спрыгнул в сад, прикидывая, сильно ли обидятся на него хухи, если он сейчас пойдет и побьется головой об их дерево?

Время перевалило за полночь, когда в дверь Арьятиной комнаты осторожно поскреблись. Менестрель отложила гитару, в обнимку с которой просидела уже больше часа, тщетно пытаясь напеть себе колыбельную. Из-под пальцев выходило что угодно, вплоть до похабных кабацких песен, но только не убаюкивающий напев, призванный умиротворить и успокоить. Девочка распахнула створку и недоуменно уставилась на Эдана.

– Ты чего не спишь?

– Да не спится почему-то, – уныло откликнулся тот, – неуютно как-то…

– Страшно, холодно и одиноко? – полунасмешливо спросила Арьята, коснувшись его лба. Жара, кажется, не было, и это уже хорошо.

Юноша кивнул, не обратив внимания на иронию в голосе менестрельки.

– Ну идем, посижу с тобой, – вздохнула она, подхватывая гитару, в надежде, что, может, хотя бы сейчас на нее снизойдет колыбельное вдохновение.

Окно в комнате Эдана оказалось распахнуто, беспрепятственно впуская ночной прохладный воздух. Шири куда-то пропал. И Арьята здраво решила, что спрашивать у Эдана, куда именно делся Поводырь, не стоит – вряд ли тот счел нужным ставить юношу в известность о своих планах.