– И никуда от него, Машенька, не скроешься.

– А я вот не пойму: там прямо все мои слова и действия указаны? Это же невозможно! Я сама не знаю, что скажу через минуту-другую! Как бумажка-то знать может?!

– Волшебство, – ответил деревянный.

– Ерунда! – сказала я. – И вообще пока сама не прочитаю – не поверю. Глупость какая-то.

– Пророчество у Яги Виевны, Машенька. Вернёшься к ней и попроси взглянуть. Сама убедишься.

– Обязательно взгляну. Мозги мне пудрите. Сказочники…

– Ау?

Втроём подняли головы, посмотрели на того, кто издал звук: Степаныч проснулся. Потянулся, осмотрелся по сторонам и резво спрыгнул вниз. А как только очутился на земле, возле моих ног, сразу начал облизывать многострадальные джинсы.

– Фу! Уйди! – попыталась его отпихнуть, но не тут-то было. Монстр, похоже, проснулся в очень хорошем настроении, потому что к облизыванию прибавилось мурчание. – Кто ж ты такой? – спросила, не ожидая ответа, так, риторически, но дух ответил: – Это Чудо-Юдо, которое ты должна была спасти и спасла.

– Ну да, естественно, чудо. И как я сама не догадалась? А злодейкой была птица, верно?

Кивнул.

– Кстати, а почему я других птиц не видела? Три дня здесь и ни одной.

– Погибли, Машенька. Не все обращение выдерживают. Эта ведьма никому житья не даёт: болотника лишила голоса, над феями измывается. Никакого от неё спасения.

– Болотник – это…

– Тимофей Евграфович. Ты его на болоте повстречала.

– Ясно, а зачем она это сделала?

– Кто ж её знает? Она же ведьма.

– Понятно. А сам он где?

– Без болота долго не может, к себе вернулся – туда, где ты его видела.

– А с феями что?