– О, на это бы я посмотрела. А ты откуда знаешь?

– Он приходил ко мне под дверь. Спрашивал, могу ли я убивать силой мысли.

Покои Филиппа находились на втором этаже. Когда Лара и Андреас достигли первого, на их пути встали четверо стражников. Лара мигом отправила их спать:

– Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.

– Ты выучила новое заклинание?

– Да, канцлер со мной что-то сделал…

Андреас моментально изменился в лице.

– Я была уставшей, – продолжила Лара, – он велел мне спать, качал перед глазами своими часами…

– Йорг Хольдт тебя заколдовал?!

– Скорее загипнотизировал. Он будто усыпил моё тело, а разум взбодрил, после чего вложил мне в голову знание, как в шкатулку, минуя мозг…

– Минуя мозг?! – испугался Андреас. – Он больше ничего с тобой не делал?

– Вроде бы нет. Но заклинание для усыпления с тех пор от зубов отскакивает, лучше «ши-ги- шин».

В замке гуляли сквозняки, и Лара в одной рубашке без камзола начала замерзать. Усыпив ещё восемь стражников – восьмого Андреас взял на себя, – они добрались до второго этажа.

– Тебе известно, где спальня нашего дворянчика? – осведомилась Лара.

– Конечно.

– Ты там бывал?!

– Однажды.

Андреас приблизился к двери, прошептал заклинание, и та отворилась. Закинув топор на плечо, Лара вошла за Андреасом и закрыла дверь ногой. Её озябшего тела коснулся жар от потрескивающего камина.

Покои графа говорили о его тщеславии ничуть не меньше, чем о тонком вкусе. У камина располагался ансамбль из стола и трёх стульев красного дерева. Стену украшал ковёр, изображающий рыцарский турнир. Возле кровати, стоявшей в алькове, лежала шкура медведя.

Филипп встретил их одетым в парчовый халат и перепуганным насмерть. Неверными пальцами граф завязывал на поясе золотой шнурок.