Когда Надя проснулась, она сначала не поняла, где находилась. А потом со смущением и покрасневшим лицом она поняла, что лежит совсем голая, в объятьях того самого Степана, о котором не могла перестать думать все последние дни. А еще она чувствовала внутри себя твердую горячую штуку. Между ног сильно саднило и распирало, но не сказать, что сильно неприятно, а еще все тело просто расплывалось от странной истомы. При этом, она постепенно вспоминала прошедшую ночь, но никакого отторжения произошедшее не вызывало, только сильное смущение. Ей хотелось повернуться и потереться щекой о грубую обветренную кожу своего мужчины, как кошке. Но в её положении получилось только слегка пошевелить задом. Это было воспринято как очередной сигнал, и твердый горячий поршень начал свое возвратно-поступательное движение. Надя извивалась, стонала и кричала от наслаждения, но ее мучитель не останавливался до тех пор, пока сознание, после очередного оргазма не оставило ее. Из схрона парочка вылезла только спустя трое суток, пока изголодавшийся по женской ласке парень не попробовал Надю во всех позах. Правда, ее альтернативный вход он не стал использовать. Потому как с тех пор как он был с Маришкой, мужская «мощь» парня сильно подросла. И неопытную девчонку можно было травмировать. Так что пока не появятся лечащие зелья, или умения, никакого экстрима. Поэтому ограничился только пальцами. Неизбалованной интернетом и современной «литературой» девушке, показалось, что теперь, она знает о любовных утехах все. Ага, наивная девочка. У тебя все еще впереди.

До базы добирались почти сутки, но парочка не торопилась. Врагов не было, видимо разгром роты егерей опять напугал фрицев, до мокрых подштанников. По крайней мере, ментальное сканирование ничего не показывало. Путешествие под присмотром Степана, напоминало Надежде спокойную прогулку в парке. Хотя ходить ей было сначала тяжеловато, она передвигалась немного в раскорячку, при этом кидая возмущенные взгляд на ухмыляющегося здоровяка. Хотя он и ухмылялся, но где-то в глубине души нарастала тревога. Потому, что, в общем-то, пробное задание с передачей радиосигнала оказалось провалено. Ребят потеряли, рацию тоже. Сами вернулись целенькие и довольные. Хорошо, что одежду Степан догадался взять ту же сам, то есть порванную и даже кое-где простреленную. По дороге, несмотря на слабые протесты Нади, он немного испачкал их одежду. Но все равно они выглядели подозрительно бодро. Попаданец уже стал замечать, что у командиров, когда они его видят, начинается какой-то нездоровый мандраж. Оно и понятно, свое дело парень сделал, авиамост наладил, а теперь неуправляемый и опасный убийца уже становился не очень то и нужным. А громкие акции, с выкладыванием курганов из тел и нанизанных на колья немецких голов тоже не вызывало энтузиазма. А немецкое командование просто зверело от этих выходок. А значит что, правильно, его начнут сливать. Медленно, но верно. Начнутся самоубийственные задания, все более опасные рейды, необоснованные подозрения в отряде создающие дискомфорт, и тому подобная фигня. Поэтому пока фигня не началась, пора валить, подумал Степан, глядя на веселую Надежду.

Но сначала надо разобраться решил парень, может ему это все только кажется. Когда пара появилась в бункере, это вызвало настоящий фурор. Ушли двенадцать подготовленных бойцов, а вернулось только двое. Но наибольшее удивление вызвало то, что неприступная сержант Воскресенская, смотрела на рыжего гиганта с восхищением и вожделение, и только что не терлась об него как кошка. Поэтому встречавший их полковник Орлов был мрачен. И моментально потребовал доклад. Отвечал Степан:

— Товарищ полковник, там вообще без шансов было. На место пришли, выставили периметр, по времени начали передачу. Видимо пеленгаторы работали постоянно. Потому как только начали сворачиваться, как ударили из шестиствольных минометов. Ударили густо. Парней сразу положило, а мы с сержантом заныкались в промоине. Оглушить оглушило, мне вон, спину чутка посекло, — показывая запекшиеся раны и разорванную куртку сказал парень.

— А рация, — выражение лица полковника еще больше помрачнело.

— Разнесло первым попаданием. Говорю же там тяжелыми минами, калибр не менее 150 мм, перепахало всю поляну, залп был не менее чем от двух батарей. Это я по взрывам посчитал.

— Это понятно, а дальше, где были? — полковник потихоньку начал звереть от спокойного и довольного вида этого гадского бородача.

— Так у меня схронов накопано за лето и осень, просто немеряно, вот в одном из них и перекантовались, в мокрой одежде идти на базу было самоубийством, поэтому пока от грязи отстирали, пока просушили, время и прошло, — нагло лыбился Степан.

Вид довольной Воскресенской, и жмурящегося как обожравшийся кот, Степана, моментально подсказал Орлову как они там, в схроне кантовались. Злость, густо замешанная на ревности, внезапно тяжело всколыхнулась. За ней такие ребята ухаживали, а эта прошмандовка выбрала самого здорового и наглого. Он же даже не большевик, и не комсомолец. Так, крестьянин сиволапый. Как это совпадало с московской холеной барышней, уму непостижимо. Парочку он отпустил, а сам принялся обдумывать уже давно принятое решение. С рыжим надо было кончать. Разведенная им в отряде махновщина, поощрение мародерства и расхлябанности, никак не входило в стратегию развития партизанского движения. Их часть точно такая же, как и на «материке», только в тылу врага, и со всей этой неуставщиной пора было завязывать. А самое главное, надо было избавляться от самой главной занозы, разлагающей дисциплину. А еще эта сотня, во главе с Дмитрием Новиковым, с которым Степан и начинал свой путь, они тоже не вписывались в общую картину его плана. Но, пожалуй, на еще одно задание они смогут сходить. Есть тут одна станция, к которой в обычной ситуации посылать команду было бы самоубийством, а тут такой случай. И даже сам себе полковник не мог представить, что толчком для его поступка стала ревность, обида самца, которого признали второсортным. Обычная конкуренция за самку.

А Степка с Надей в это время уже поужинали, помылись в сауне, отдельно помылись, в мужском и женском обществе. А сейчас они занимались древнейшим и самым распространенным делом в мире. Они трахались. Запершись в каморке радиосклада, прямо на постеленном на полу матрасе, и куче солдатских одеял. В зубах у девушки был сложенный вдвое солдатский ремень, одета она была только в одну сбившуюся и задранную до груди гимнастерку. Ремень нужен был для того, чтобы заглушить крики и стоны, которые могли разнестись на весь подземный город. Степан лежал на спине, устремив прямо в потолок свое толстое копье, а девушка пыталась нанизаться на него как на кол. Она хотела ввести его в себя полностью, но ничего не получалось из-за размеров. Две трети и не больше. Но попыток она не оставляла, что доставляло обоим просто неимоверное наслаждение. Здоровяк своими громадными ладонями придерживал девушку за ягодицы, не забывая пальцами поглаживать шершавое колечко ануса, периодически засовывая в него первую фалангу указательного пальца. От этого девчонка начинала судорожно извиваться, пытаясь насадиться еще и на пальцы, и что-то мычала сквозь обслюнявленный ремень.

Ночь пролетела в одно мгновение, но почему-то спать никому не хотелось. Есть теория, что во время занятий любовью женщина берет от мужчины его силу. Поэтому, после процесса мужики часто вырубаются, а женщины не могут заснуть, и потом полночи шатаются по дому, или около телевизора. Если теория верна, то ничего удивительного. Ведь энергии у Джаггернаута просто море, особенно физической. И одной худенькой девушке, за короткую ночь его точно не ушатать. Они спокойно позавтракали в столовой, потом Степан сходил в оружейку, приводя в порядок свое оружие. Почистить, смазать, наделать улучшенных патронов. Хотя для остальных это выглядело как просто перебор патронов. Как это делают снайперы, на одной интуиции и опыте откладывая негодные патроны и оставляя те, которые точно полетят в цель. А ведь они из одной пачки. Но такова особенность. И вот под нее-то Степа и маскировался, улучшая свои боеприпасы. А их понадобится много, почему то не утихала тревога в душе парня.

И тревога наконец-то оправдалась. Командир вызвал к себе Степана и капитана Новикова. После чего подвел их карте:

— Смотрите мужик! Вот тут стация Луговая, небольшая железнодорожная развязка. Но из-за нескольких наших диверсий, на ней скопилось несколько эшелонов с амуницией и техникой. Но, самое главное, там недавно встал большой эшелон со снарядами для танковой дивизии «Das Reich» и 12 танковой дивизии, что сейчас должны наступать на Смоленск. Ваша задача заминировать эшелон и уничтожить его. Идешь ты Степан, и усиленная рока капитана Новикова. — Полковник посмотрел на подчиненных, и произнес, — все понятно?

— Так точно товарищ полковник, — козырнул капитан.

— Насколько актуальны данные разведки, — внезапно спросил Степан, — что, да вы не удивляйтесь, пообщаетесь больше суток с Воскресенской, еще не так заговорите, — сконфуженно произнес здоровяк.

— Меньше суток, теперь все?

— Так точно! — Гаркнул рыжий.

— Тогда свободны, а теперь идите, собирайтесь, — махнул рукой полковник.

Почему же у него так тревожно на душе, ведь это просто обычное уничтожение рядовой станции, думал наш попаданец. Но вскоре он понял, что опасается не за себя. Он то в любом случае вывернется, а вот рота Новикова почему-то в опасности, и, почему-то, Надя. Стало понятно, что сливают не его одного, а весь старый актив отряда. И станция это совсем не проста, но и отказаться выполнять приказ они не могут. Поэтому придется смотреть на месте. Отправлялись на восьми грузовиках. Придется, конечно, потесниться, да еще боеприпасов надо взять побольше. Прощание с Надеждой вышло скомканным, она куда-то торопилась, но это было непринципиально, Степан вообще не любил долгих слезливых прощаний. Поэтому просто махнув рукой, он побежал в сторону автоколонны, чтобы помочь мужикам грузиться. Патронов, в этот раз интенданты выделили втрое больше против обычного, а еще гранат и три ящика самодельных тротиловых шашек. За всей этой суетой, тревоги и предчувствия отошли на второй план. Под пожелания удачи колонна тронулась в путь.

Собственно до самой станции они не доехали, свернули в лесок, замаскировали технику, и только тут обнаружили лишнего пассажира. Надя пряталась среди ящиков с патронами и тушенкой. Сказать, что Степан разозлился, значит, ничего не сказать. Но деваться было некуда. Н приказал ей не отрываться от него. Прямой приказ рабыня игнорировать не могла. Парень не сильно хотел использовать эту функцию прямого приказа, но что еще могло прийти в голову влюбленной дуре, он предположить не мог, поэтому предпочел перестраховаться. А после небольшой разведки, выяснилось, что за подстава была на станции. Да станция была маленькая, да на ней стоял эшелон с боеприпасами. И да было несколько эшелонов с амуницией, но вот только никто не предупредил, что амуниция была надета на солдат. На станции застряло три эшелона с пехотой, а это около тридцати тысяч бойцов. Пускай это и не егеря, но двести партизан, против тридцати тысяч, это несерьезно. И не выполнить приказ они не могли. Деваться действительно было некуда, и тогда Степан предложил свой план. Парни заранее подготовят грузовики с заведенными моторами, после чего отряд в полном составе начнет расстреливать эшелоны с солдатами. Когда они отвлекутся, то парень заложит ящики с взрывчаткой и установит таймер. После чего остальные должны будут броско добраться до грузовиков и на полной скорости валить на базу.