— Ххха! — лающе выдохнул Дик, наблюдая в трубу, как на уже близких, меньше полумили, кораблях погони суетятся экипажи, пытаясь работать парусами, чтобы уловить больше ветра. Тщетно. «Аспид», распустивший крылья, летел быстрее и быстрее, подгоняемый бурей.
— Двадцать узлов на лаге! Двадцать один!
Эльфийские корабли всё заметнее отставали. Халлек не верил своим глазам и ощущениям — шторм достиг такой силы, что любой другой корабль давно развалился бы на части, а корсар, казалось, просто перелетает с волны на волну, вспарывая их острым форштевнем.
— Двадцать два узла на лаге! — выкрикнул помощник, пристёгнутый к ограждению рядом с рулевым. Холодная осенняя ночь была расцвечена сверкающими каплями и потоками брызг, высвеченных мертвенно-белым шаром — он так и плыл над океаном.
— Ну что, взяли?! — проревел Дик глориндельцам, издевательски потрясая в воздухе буксирным концом. Он прекрасно знал, что его видят. «Аспид» уверенно отрывался от преследователей, и вскоре они погасили шар. Фрегат скрылся в ночи, несомый штормом.
К утру буря иссякла, и волны вновь превратились в длинные пологие валы. Холодный ветер наполнял паруса фрегата, рей-выстрелы были убраны, чтобы не подвергать мачты и стоячий такелаж излишней нагрузке. Благодаря ночной гонке «Аспид» подошёл в видимость берега задолго до темноты. Северо-западный край материка, лежащий на север от провинции Арзог, был очень слабо населён и к тому же граничил с западными отрогами Северного Кряжа. Поэтому корсары часто пользовались этим для стоянок и разных встреч, которые лучше проводить без лишних глаз. Осмотрев в трубу берег и тёмные от воды утёсы, Дик приказал зайти в бухту, образованную устьем впадающей здесь речки. Вдали от воды возвышались предгорья, а ещё дальше, уже теряясь в накатывающей с востока предзакатной синеве, громоздились западные отроги Кряжа.
Глубина в бухте была большая, и фрегат подошёл почти к самому берегу, как к причалу, образованному гранитными ступенями. Вверх, на прибрежное плато, вела высеченная в скалах тропинка-лестница. Халлек представил, каково здесь подниматься или спускаться зимой, когда всё покроется тонким слоем льда от оседающей водяной пыли. Но пока что она была легко проходимой. Команда «Аспида» споро разгружала какие-то небольшие ящики и утаскивала их наверх. К Халлеку подошёл старшина-кладовщик, вручил туго набитый вещмешок и довольно неплохой меч средней длины в простых кожаных ножнах.
— Дик сказал передать. Как поднимешься, увидишь в скалах тропинку на юг. По ней в конце концов выйдешь к левому притоку Шумной, не ошибёшься, там это единственная река.
Халлек осмотрелся, увидел капитана, занятого подсчётом выгружаемых ящиков и тючков, помахал ему рукой и пошёл к лестнице. Считая ради интереса ступени, он добрался до почти двух сотен, пока вышел наконец на небольшую равнину у подножия предгорий. Пожухлая бурая трава покрывала редкие пологие холмики, и в целом картина была унылой.
1 Тэли — покровительница музыкантов, актёров и прочих творческих людей.
Глава 45
Поздняя осень надёжно вступила в свои права, и на днях уже должен был пойти первый снег. Халлек поёжился. Его снабдили тёплой одеждой, но дом на себе не унесёшь. Найдя взглядом слабо нахоженную тропинку, он пристроил меч внутрь ранца, подтянул ремни и припустил на юг «волчьим скоком». Двести шагов бежишь, двести идёшь. На корабле он первый раз в жизни увидел часы, сложный механизм для счёта времени, подвешенный на хитром поворотном узле под прочным стеклянным колпаком. Как бы не качало фрегат, часы оставались в одном положении. Дик только усмехнулся, когда нордхеймец воззрился на путаницу рычажков, зубчатых колёсиков и прочей мудрёной механики. Но объяснил, для чего это устройство нужно. Халлек, вспомнив рассказ Линя, понял, что таким способом точно отмеряют движение небесных светил. Это было удобно. Разобравшись, как механизм отображает ход времени, Халлек мысленно разделил небосвод на равные дольки. За час до наступления темноты он решил, что пятнадцати вёрст с него хватит и пора устраиваться на ночлег. Было холодно, но сухо, а кроме травы и редких пятен можжевелового стланика вокруг ничего не имелось.
Посмотрев по сторонам, Халлек решил соорудить берлогу. Подрубив стланик, он накидал под него подстилку из надёрганной травы. Накрыл её тонким, но тёплым одеялом из верблюжьей шерсти, потом набросал поверх стланика ещё немного травы, надел долгополую, подбитую мехом кожаную куртку и залез в получившееся гнездо. Нигде не задувало, и вскоре, согрев своё логово, Халлек заснул, даже не догрызя ломоть вкусного копчёного мяса.
К реке, которая была основным левом притоком Шумной, он добрался через пять дней, останавливаясь только на ночёвки и короткие дневные привалы. Здесь уже были леса, полные отъевшейся за лето дичи. Но и двигаться стало труднее. В конце концов, как только закончились порожистые места, Халлек не пожалел одного дня на постройку небольшого плота, и ещё через шесть дней река вынесла его в неспешное среднее течение Шумной. Перебравшись на левый берег, нордхеймец отдохнул денёк, обсушился и направился дальше на юго-запад, чтобы попасть в Мон. Вскоре он вышел на тракт, по которому неспешно ползли поздние крестьянские обозы и туда-сюда сновали почтовые курьеры. Пристав к одному обозу, Халлек не только доехал с относительными удобствами, но и узнал свежие новости, которые его отнюдь не обрадовали. Из-за исчезновения Рийи все имперские службы находились в состоянии объяснимого озверения, в чём он сам убедился на подъезде к Мону. Обоз не пустили в город, а завернули на промежуточную площадку, откуда уже городские извозчики, отряженные для такого дела за казённый счёт, доставляли товары и запасы. Такое, по словам сельского головы, лично сопровождавшего обоз, было по всей империи. Халлек, почесав загривок, высмотрел старшину стражи и пошёл к нему.
Хмурый седой дядька, явно вызванный на службу из запаса, устало проверял на площадке подорожные у целой толпы прибывших откуда-то с дальнего юга купцов. Халлек покосился на здоровенную буро-рыжую тварюгу с двумя горбами. Запах, исходивший от зверя, напоминал запах тёплого одеяла, но был куда более немытым.
Тварюга, свесив немного голову, косилась на него неприятным взглядом и плямкала большими мозолистыми губами, явно задумывая какую-то пакость. Халлек, покосившись в ответ, повернулся было к старшине, тот как раз закончил с бумагами. И тут верблюд, додумав, видимо, свою пакость, отвесил Халлеку душевный плевок, залепивший всю левую щёку, шею и частично волосы. От неожиданности он даже шарахнулся в сторону. Караванщики заржали, лопоча что-то по-своему и показывая на нордхеймца смуглыми пальцами. Халлек, оглядевшись незаплёванным правым глазом, нашёл колоду с водой, умылся и спокойно подошёл к верблюду. Южане, наблюдая бесстрастное выражение на его лице, ещё больше развеселились, а тварь ехидно скалилась, выворачивая губы лаптями. Старшина тоже улыбался, но больше с интересом — как варвар выберется из такого, прямо скажем, унизительного случая? Никто из них и не думал обратить внимание на играющий костяшками кулак и то, как Халлек слегка встряхнул плечами, расслабляя руки…
Хлёсткий удар, казалось, раскатился по всей площадке. Верблюд, получив в голову тяжеленную плюху, в которую Халлек вложил всю свою массу, удивлённо взблеял противным голосом, покачался на всех четырёх ногах и рухнул набок. Караванщики застыли с открытыми ртами. Тварюга, пару раз дёрнув ногами, затихла и завоняла ещё больше — из-под туши поползла неопрятная лужа.
— Ну вот, — ещё раз, теперь демонстративно, повёл плечами Халлек. — Где тут у вас сидит Четвёртый отдел?
Обалделый старшина-запасник даже мысли не допустил о том, чтобы задержать варвара, который только что одним ударом кулака убил семидесятипудовую скотину. Выдавив адрес, он начал успокаивать медленно приходящих в себя торговцев. А Халлек вошёл в город и направился к улице Канатчиков, где располагалась здешняя управа Канцелярии.
В зале было светло и тихо. Только на втором этаже кто-то медленно ходил, слегка поскрипывая досками. Спиной к выходу, у противоположного окна, маячил обрисованный светом смутно знакомый силуэт. Рядом, на просторном столе, был небольшой беспорядок из бумаг, двух письменных приборов и статуэтки свернувшейся в тугой клубок длиннохвостой кошки. Пахло почему-то травами. Едва дверь за Халлеком закрылась, силуэт повернулся и вышел из противосвета.