— Где это мы? — заволновалась я. Иветта, дремавшая в обнимку с лампой, пробудилась и с любопытством поглядела в окно.

— На постоялом дворе, — спокойно объявил Ленар. — Две свободные спальни, горячая вода в любое время суток и ужин. Моя повариха отлично готовит.

Если он думал, что из ложной скромности я откажусь от бесплатного постоя и домашней еды, то сильно заблуждался. Я кивнула сестре, чтобы та не таращилась, а поскорее выбиралась из кареты, пока глупый хозяин особняка не передумал и не отправил нас в какой-нибудь постоялый двор. Откровенно сказать, на его месте я бы насторожилась еще в ту минуту, когда мы с Иветтой вынесли из директорского кабинета светильник. Но, видимо, у Ленара в хозяйстве было предостаточно ламп, может, даже имелись лишние…

Дом законника оказался таким, как я его и представляла: строгим, почти пустым и с гуляющим эхом. Чувствовалось, что жилье приобрели недавно и исключительно ради статуса.

— Ты здесь бываешь? — усмехнулась я, разглядывая холл, где стояли только вешалка с зонтами да закрытый обувной шкаф.

— В основном ночую, — подтвердил мою догадку Ленар.

Потом началась суета. Принесли дорожный сундук Иветты, куда в пансионе абы как упаковали вещи. Экономка и повариха в одном лице, добрая полнотелая женщина, накрывала на стол. Ужинали мы вяло, младшая сестра, не привыкшая к ночным бдениям, клевала носом прямо над тарелкой. В итоге, подперев щеку кулаком, задремала и проснулась, когда выронила вилку. Девочка была тут же отправлена спать, а когда я поднялась, то обнаружила, что она бухнулась поперек кровати прямо в одежде и башмаках. Стянув с Иви пыльную обувь, я потушила магический камень и, прикрыв за собой дверь, тихонечко вышла из комнаты.

В узком коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Кристоф.

— Составишь мне компанию? — тихо спросил он.

— Все равно спать еще рано, — согласилась я, и мы оба сделали вид, что время не перевалило за полночь.

Кабинет хозяина находился тут же, на втором этаже. В отличие от гостевой спальни, он выглядел обжитым. На столе лежали бумаги, письменный набор с ополовиненной чернильницей. Свет горел приглушенный, только чтобы немного развеять темноту.

— Что-нибудь выпьешь? — спросил Кристоф, звеня хрустальным графином и стаканами.

— Виски, — отозвалась я, а когда за спиной воцарилась странная тишина, оглянулась: — Что за выражение на лице? Выпивать меня учил призрак деда Вермонта, а тот при жизни ничего кроме виски не пил.

— Сколько тебе было лет?

— Обычно в этом возрасте девочки пробуют безалкогольный пунш и хмелеют, — хмыкнула я.

Веселые были деньки. Отец пришел в ярость и попытался дедушкин дух заключить в амулет, а потом мстительно утопить в ручье. Топиться дух отказывался, так что папа проводил какой-то зубодробительный ритуал на кладбище Эсхоль. Чуть было склеп не разнес, но предка, обучавшего девочку неподобающим благородным девицам вещам, все-таки упокоил.

— Какое любопытное семейство, — с явным неодобрением пробормотал Ленар и протянул мне стакан с тонюсенькой полоской виски. — Как тебе дом?

— Красивый, — согласилась я, — и очень пустой.

— А кабинет?

— Удобный, — кивнула я. — Наверное, в нем хорошо работается, и улица тихая. Никто не галдит, не шумит. Еще мне нравится кожаный диван.