Ньютон только сейчас увидел дом, но не столько удивился, сколько задумался.
— Будь вы тори, вы бы сразу его узнали. Это поместье Болингброк несколько лет назад купил у милорда ***. — Исаак назвал знатного вига, разорившегося вчистую, когда Английский банк особенно впечатляюще лихорадило; история до сих пор была на слуху.
— Я и не слышал, что у Болингброка есть дом в этих краях, — признался Даниель.
— Это потому, что он так сюда и не въехал, — пояснил Исаак, — только постоянно его перестраивал. — Тут он замолчал, чтобы обдумать собственные слова. — Перестройка означает, что по дороге снуют телеги с материалами. Местные жители привыкли…
— Вы хотите сказать, что таким образом можно скрыть деятельность преступного предприятия, расположенного на территории поместья, — подытожил Даниель, желая избавить Исаака от необходимости слишком много говорить, поскольку речь, очевидно, доставляла ему боль. — Поразительно! Мы подозревали, что Джек как-то связан с Болингброком. Но кто бы мог представить, что статс-секретарь допустит такое на своей собственной земле?
— Может быть, не столь и поразительно, — произнес Исаак. — Сам он здесь не живёт. Не так давно мы убедились, что Болингброк даже в зените славы и могущества был куда слабее и уязвимее, нежели мы думали. Вполне возможно, что он не раз прибегал к Джековой помощи. Почему Джеку было не обосноваться на земле, принадлежащей Болингброку и, вероятно, купленной на деньги французского короля?…
Ньютон пожал плечами, давая понять, что нисколько не удивлен, — и тут же об этом пожалел, поскольку движение причинило рёбрам острую боль.
— Я вижу, сюда едет ещё один экипаж. Вероятно, с господами Кикиным, Тредером и Орни. — Даниель замахал кучеру, и тот ответил взмахом руки. — Давайте сядем и подождём их.
— Я лучше постою, — отвечал Ньютон, — чтобы не пришлось снова вставать.
— Куда велим кучеру отвезти нас? — спросил Даниель, надеясь услышать: «К ближайшему врачу».
— Вон к тому домику, — ответил Исаак. — Давайте выясним, чем там Джек занимался. Впрочем, я, кажется, знаю.
— Так я и думал, — произнёс он двадцатью минутами позже, сидя за столом в домике. Даниель, Лейбниц, Орни, Тредер и Кикин стояли вокруг на осколках недавно выбитого оконного стекла. Карету, в которой Даниель, Ньютон и Лейбниц приехали из Лондона, нашли и подогнали к дому; из неё принесли некий ящик с инструментами. Оттуда Исаак извлёк превосходную лупу и теперь изучал в неё улики, найденные на столе.
На втором этаже домика, в спальне, под кроватью, могавки обнаружили трёх людей, не говорящих по-английски: одного пожилого и двух не то сыновей, не то подмастерьев, не то сыновей-подмастерьев. Их пригнали вниз, и Лейбниц узнал в них саксонцев. Они обрадовались, что могут говорить по-немецки, но, услышав, что он барон, оробели ещё больше. Лейбниц беседовал с ними, Кикин (знавший немецкий) слушал, Ньютон изучал предметы на столе. Орни и Тредер, оставшиеся не у дел, стояли рядом. Даниеля изумила разница их выражений: Орни кипел энергией, Тредер был странно растерян и напряжён.
— Прежде чем я сообщу о своих находках, — начал Ньютон, — скажите, барон фон Лейбниц, удалось ли вам что-нибудь выяснить у этих людей?
— Вряд ли я кого-нибудь удивлю, поскольку все уже видели их инструменты, — сказал Лейбниц. — Они гравёры. Приехали из Дрездена.
— И старший, очевидно, мастер, — кивнул Ньютон. — Объясните ему, кто я, и передайте моё глубочайшее восхищение.
Лейбниц произнёс несколько слов по-немецки. При имени Ньютона саксонцы обмерли от страха; прозвучавшая следом похвала заставила старшего покраснеть до корней волос. Он поклонился очень низко, затем, видимо, боясь, что ведёт себя недостаточно раболепно, бухнулся на колени. Молодые люди последовали его примеру. Даниель редко видел такое пресмыкательство.
— Исаак, — заметил он, — по-моему, они думают, что вы собираетесь их убить.
— То, что они здесь сделали, со стороны англичанина было бы государственной изменой, — отвечал Исаак. — Можно ли обвинить саксонца в измене Соединённому Королевству, пусть решают законники.
— Они сказали мне, — вставил Лейбниц, — что их заманили сюда подложным предлогом, заперли в доме и предупредили, что они не выйдут отсюда и не получат платы, пока не выполнят некую работу, которая уже почти закончена.