– Так я нравлюсь тебе, как женщина, Сирус? – вдруг снова спросила она.

– Да, я любил вас, – сказал я и не поверил своим ушам.

Что со мной? Слишком смело…

– Любил? – удивленно спросила она. – А сейчас?!

– Не знаю, могу ли я, – запнулся и выдавил каждое следующее слово: – Вы принцесса, а я солдат, мои чувства для вас презренны. За них меня могут казнить, за одну только мысль…

– Я думала ты ничего не боишься, думала ты сильный, – вздохнула она. – А ты слабак, хуже Друмана, этого ничтожества…

Я молчал. Что могу ей ответить? Да, могу высказать ей все, что думаю об их империи, порядках и зверских законах, тирании и жестокости. Но тогда не смогу завоевать ее расположения, которое мне нужно сейчас, как никогда. Хочу попросить ее помочь мне вернуть Виеру. Но что–то подсказывает, сейчас не время, сейчас все может обернуться против меня.

– Я была молода и спонтанна, – вдруг начала принцесса. – Под поводом посещения цветущей колонии моих братьев вблизи столицы сбежала к Друману… я любила его. Мне хотелось вырваться из дома, из этого искусственного мира. Хотелось побывать на боевом крейсере, мечталось путешествовать с любимым. Он ждал меня, звал, осыпал романтическими обещаниями. На нашу флотилию напали, когда летела к нему. Спаслась на капсуле. Вместо себя он прислал командира Громура, а сам под поводом боевых действий с Креалимом не явился даже в систему. Потом я узнала, что он принимал одного из заместителей командующего на своем флагмане. Мой отец и кто–либо из семьи не знают о моем опрометчивом поступке, никто не узнает, что я испытала на Дэрне, никто и не догадывается, через что прошла. В последнее время в мою голову приходят ужасные мысли, быть может он хотел, чтобы я осталась на Дэрне.

Она замолчала. А я допил вино без ее команды. Мне хотелось еще, в голове уже хозяйничал дурман. Почувствовал безрассудную смелость, вернее мои мысли стали смелее.

– Вы очень красивая, – вдруг сказал я. – Вас желают все адмиралы империи, не грустите понапрасну.

Она рассмеялась. Мои утешения для нее были смешны. Я до сих пор держал в руке пустой бокал, в другой появился полный. Машинально отхлебнул.

– Что мне эти роботы? – усмехнулась Вальена. – Их заботит лишь карьера, славу чтоб никто не увел, чужие заслуги, чтоб никто не присвоил себе, а только им, им, им. Роботы, роботы, вокруг одни роботы! Для меня честь, для меня честь…Тошнит!

– Это ваши порядки, вот и мучайтесь, – усмехнулся я.

Мне уже было ничего не страшно ей говорить. Она первая пошла на откровенный разговор, значит и мне можно высказаться. Аккуратно поставил пустой бокал на пол, через две секунды он исчез.

– Осмелел, да? – усмехнулась принцесса. – Два бокала мэро, и гвардеец Сирус превращается в дерзкого гвардейца Сируса. Сейчас ты вроде, как должен упасть на колено и сказать свою любимую фразу про честь и смерть.

Принцесса рассмеялась. А я остался сидеть на кресле. Она всего лишь женщина, могу сейчас свернуть ей шею за оскорбление варийца, разорвать на части. Меня вдруг, как кнутом ударило и взбодрило. Что за мысли? Что со мной?

– Ложись тоже, скинь свою тугую форму и ложись на свое кресло, – сказала она мягким, но в то же время властным голосом.

– Но я буду абсолютно голый, – возмутился я. Она приподнялась и повернула на меня свой строгий взгляд.

– Меня это ничуть не волнует, гвардеец, – фыркнула она. – Твое дело выполнять мои приказы.

Я скинул вакко–костюм. Она ахнула, увидев мое изрезанное шрамами тело. Я поспешно лег.