Манс был немного старше, на вид крупнее и крепче. Типичный представитель колонии Дэрны: черные кудрявые волосы, белая кожа, голубые глаза, вытянутое слегка лицо, редкие усы и бородка, подчеркивающие его взрослый вид. Такой же старенький комбинезон, как и у меня, тоже бездомный утилизатор, работающий за еду, правда, еще и подворовывающий. Все никак не могу отучить его от старой дурной привычки. Раньше он меня гонял и бил, но в какой–то момент я пересилил свой страх и дал отпор, причем довольно сильный. Теперь мы лучшие друзья, мы вместе, и нас ни одной шайке «Дэрны три» не победить. Уже пытались, и не раз. Всем им благодарен, они общими усилиями сотворили нам славу. Славу непобедимой банды шестого сектора, банды из двух человек!

Манс приблизился и оцепенел. Он увидел лежащего без сознания пилота, которого я протащил уже добрые три километра.

– Ты идиот! – вырвалось из него. – Идиотина! Это же…

– Пилот зинонского флота, – закончил его мысль я и улыбнулся беззаботной улыбкой.

Манс был в шоке, он боялся. И этот страх был обоснован. Если креалимцы узнают, что я помог их врагу, меня убьют, а за одно и Манса, как сообщника. Ему лишь нужно быть рядом, они не разбираются.

– Ты помнишь Химов? – продолжал истерить Манс, решив все же обойти вокруг пилота.

– Да, я помню Химов, – процедил я.

Настроение резко упало. Семья Химов помогла беглецу из колонии «Дэрна один», приютила его. Не знаю, как он сумел добраться до нас. Между нами сотня километров, если не больше. Ночью с нашего пригорка, что отделяет колонию от нашей свалки, можно увидеть огни первой колонии. Да, примерно сто километров. Наша колония находится в низине, а пригорок сектора шесть – это самая высокая точка под куполом, не считая строений в самом поселении. Не раз местные шайки пытались согнать нас с этого привилегированного места.

Сто километров! В колониях нет спец снаряжения, чтобы пройти такой долгий путь, радиация убьет через треть пути самого здорового человека в лучшем снаряжении, что можно было найти в колонии. Но тот сумел, и его приютили. Через два дня пришли патрульные и сожгли весь дом вместе с беглецом и всей семьей Химов: двумя девочками лет пяти и семи и пацаном моего нынешнего возраста. Никто не сомневался, что на них донесли. В колонии всем друг на друга плевать, ну или почти всем. Я все это видел, мне тогда было восемь. Ярко горел их дом. Кричали внутри не долго. Но ужас тогда охватил всех, кто видел жестокую казнь. Тот креалимский суд всем был в назидание: нельзя нарушать правила наших хозяев.

– Это командир первого класса, – задумчиво сказал Манс, присаживаясь на корточки около пилота. – Не простой пилот, командир звена или даже крейсера. Большая шишка…

– С чего ты взял, Мансик? – усмехнулся я, поднося фляжку ко рту.

Как же вкусна эта сладкая вода! Последние капли оставил на потом…

– Видишь три узкие золотые полоски, – ответил Манс, показывая пальцем на прямоугольную нашивку на груди слева. Действительно, там были три вертикальные полоски, золотые, если присматриваться, грязные от копоти, но кое–где видно золотой цвет. Я подавил в себе первую мысль – сорвать эту нашивку и обменять на что–нибудь ценное в колонии.

– Действительно... – подтвердил я и, подавшись вперед, смахнул копоть с нашивки. Она была необычно красива! Подумать только, это может быть командир целого крейсера!

– Если мы его сдадим хозяевам… – начал было Манс.

– Нет! – вырвалось из меня. В нашей команде главный я.

– Нас отблагодарят Сирус, – пролепетал Манс, озвучивая второй веский аргумент тихим виноватым голом.

– Нет! – я был непоколебим.

Хотя и не знал, что делать дальше. Но доносить было не в моих правилах. Он человек, сородич. Да, ненавижу многих людей в нашей колонии, меня тоже не любят. Но к этому человеку я испытывал тепло. Не знаю почему. У меня нет родителей, обо мне никто не заботился. Лишь дядя Кайм и Фрида были ко мне добры. Хотелось помочь этому командиру, тянуло к нему. Возможно, все потому, что он живой символ моих грез о космосе.

– Хорошо, нет, да и нет! – брякнул Манс. – Дальше–то что? Вон следы, ты его откуда притащил?