– Никогда не видел, чтобы так носили, – заметил мужчина, с любопытством прищурившись на вещицу. – Какая-то новая мода… И как, удобно?
Когда он немного переменил положение, у него на объёмистом животе сверкнула ныряющая в жилетный карман массивная цепочка, и Алексею всё сразу стало понятно. Кажется, то, к чему на Земле привыкли, тут было в диковинку.
– Вполне, – он пожал плечами, не зная, к чему приведёт этот разговор, зато прекрасно понимая, что часы, от греха, потом умнее будет снять.
– Не хотите их продать? – вдруг предложил мужчина. – Сторгуемся. Любопытная штуковина…
Алексею хватило секунды, чтобы сообразить, что у них с Радом сейчас ни гроша местных денег, а рубли здесь вряд ли в ходу, и решить – да, он очень хочет.
Хозяин лавки назвал какую-то сумму, которая Алексею ни о чём не сказала, так как и в здешних ценах он пока не разобрался. Он для порядка поторговался и даже сумел добиться небольшой надбавки, но всё равно подозревал, что его обманули и он ничего не может с этим поделать. Ай, пусть его! Для первого раза это всё равно успех…
Наконец они ударили по рукам, и некоторое количество банкнот и монет сменило хозяина. Выйдя на крыльцо, Алексей, который, по правде говоря, был счастлив выбраться на свободу, показал их Раду.
– Ого, – высказался тот. – А ты осознаёшь, что у них номинал написан даже не арабскими цифрами?
– Да нет, у меня арабские вполне, – честно хмыкнул Алексей, разглядывая деньги. Да уж, если и это тоже действие волшебного медальона, то страшно подумать, на что вообще способна эта маленькая штуковина. Вон, благодаря ей и буквы на реверсе монеты с отчеканенным медведем, стоящим на задних лапах, кажутся русскими…
– Что здесь написано? – поинтересовался Рад.
Надпись, дугой бегущая вдоль края, гласила: «Сильванский монетный двор».
– Сильвана… – задумчиво повторил Радомир. – Что-то с серебром?
– Скорее, с лесами, – рассеянно поправил Алексей, мельком вспомнив лекции по латыни.
Сам он думал совсем о другом, точнее, спрашивал у себя: что дальше? Если здесь у него ничего не получилось, то…
Он вдруг вспомнил площадь. Когда они проходили мимо, торговцы там открывали двери и расставляли прямо на улицах верстаки, вполне сходящие за прилавки.
– То место, где вчера была Ходынка, – сказал Алексей. – Это ведь, похоже, рынок или что-то навроде. Если торговля там идёт ничего, то наверняка будет много народу. Можно попробовать потолкаться, вдруг что услышим.
Ничего более умного ему в голову не приходило. Нет, ну в самом деле: у них не было ни жилья, ни работы, ни чёткой задачи, им не было понятно совершенно ничего и даже ещё меньше, и именно эта-то неопределённость больше всего и бесила. За разъяснениями обратиться было некуда – в любом случае, искать помощи у посторонних Алексей бы пока не решился. Нужно было что-то придумать. Какую-то видимость цели – хотя бы до тех пор, пока они не найдут настоящую и не выяснят, что же им всё-таки делать…
Судя по солнцу, сияющему от самодовольства почти прямо над головой, дело шло к полудню. Конечно, по сравнению со вчерашним днём площадь казалась полупустой, но люда на ней всё равно было порядочно – и, кстати, Алексей окончательно убедился, что все дамы от мала до велика почему-то подстрижены выше плеч, а вот мужчины, напротив, явно пренебрегают походом в парикмахерскую, хотя многие чисто выбриты… С утра тут успели на скорую руку выстроить торговые ряды: прилавки, сооружённые из телег, ящиков и накрытых досками бочек прятались под полосатыми выгоревшими навесами – защитой то ли от солнца, то ли от внезапных осенних дождей. Торговали разным, чем обычно торгуют на рынках: одеждой, посудой, всякой мелкой безделицей, свежими овощами; где-то в бочках плескалась ещё живая рыба, из-под иных прилавков доносилось деловитое квохтание куриц в клетках.
Должно быть, в этот час хозяйки как раз выбирались из домов затариться продуктами к обеду. Они деловито приценивались, привычным движением ощупывали товар со всех сторон, чтобы уж наверняка знать, за что платят, ругались, болтали. Этого-то Алексею и было нужно. Он делал вид, что поглощён созерцанием какого-нибудь лотка с редиской, а сам, затаив дыхание, вслушивался в сплетни, которыми зеленщица обменивается с тёткой, подставившей ей корзину под картошку. Вот только всё было тщетно. Даже когда ему удавалось как следует расслышать чужие разговоры, это всё равно мало что меняло – он их не понимал, и тут медальон был бессилен помочь. Всё эти городские новости, шуточки, перемывание косточек соседям не местному ровно ни о чём говорили…
Одно, впрочем, было более или менее ясно: в городе не происходило ничего странного. Самой обсуждаемой новостью был разве только вчерашний праздник, но и он, кажется, был делом привычным и ежегодным… И всё. Никаких драконов, злых наместников, тьмы, наступающей из гиблых земель – или что там ещё обычно случается со странами, которые попаданцам в итоге приходится спасать. Ничего! Обычная жизнь обычно шла своим обычным чередом. Этот мир не давал им ни единой зацепки.