Вслух я это произносить не стал, решив вместо этого поменять тему.
— Что у нас, кстати, с обедом?
— Хмурый со своим отделением заступил на дежурство.
— А Косой?
Оут мрачно промолчал, а я неверяще покачал головой. До сих пор не верилось, кто-то из наших не пережил эту ночь…
— Ты лучше мне вот что скажи, — Оут также, как и я посчитал, что стоит снова сменить тему разговора. — Ты что-то говорил про стелу…
— Сэр! — на лестнице, громко топая сапогами, появился запыхавшийся Жижек с перевязанной рукой.
Сержант ещё только начал говорить, а я уже почувствовал, как живот кольнуло тревогой. Вряд ли бы он стал прерывать нашу беседу по пустякам.
— Приехали, сэр! — выдохнул Жижек, опираясь на стену. — Управляющий «Золотым мечом», гильдейские, и даже сам князь!
Глава 25
— Где они? — на Оута, в отличие от меня, слова сержанта не произвели никакого впечатления.
— Ждут на площади, — отрапортовал Жижек, выпячивая грудь колесом.
— Ну пойдем, тогда, — вздохнул капитан, с сожалением поднимаясь из-за стола. — Да не робей ты, Миш! Всё нормально будет.
В принципе, я и не сомневался, что всё будет нормально. Вот только личность князя, хоть я его и не видел, вызывала во мне противоречивые чувства.
С одной стороны, я понимал, что князь — опытный политик, и, скорей всего, его прибытие на заставу связано с очередной политической комбинацией.
С другой, меня восхищала основанная им гимназия.
Наш учитель литературы, Алексей Александрович, всегда говорил, что государственность начинается с семьи и детского садика.
Что дети — это будущее страны и что правительство, забывшее про важность образования, неминуемо проиграет в большой политической войне.
И я, наблюдая сначала за своими одноклассниками, а потом однокурсниками, был с ним полностью согласен.
Большинству было плевать на знания, на поиск любимого дела и самореализацию. Всё, что хотели 80 % моих знакомых — потусить на вписке и списать полугодовую аттестацию.