– Этот держится дольше всех остальных. Команда была уверена, что добилась требуемого результата, – ответил Баттиста.
«Хорошо бы, если так», – подумал он про себя. Это уже тридцать седьмой экземпляр со вживленным внутричерепным магнитным стимулятором. Порядка дюжины первых попыток закончились полной неудачей. Объекты умирали сразу же после процедуры. Но из разницы в результатах тестов удалось выяснить кое-что новое, и тринадцатый объект продержался почти двадцать часов, в течение которых его мозг демонстрировал экстраординарные способности, как у савантов[4]. Это произошло полтора года назад. Все последующие объекты просуществовали еще дольше. Но из них лишь некоторые жили более нескольких месяцев, в том числе один мальчик. Все остальные умирали в течение четырех дней после вживления импланта. Тридцать четыре человека отдали жизнь за эксперимент. Баттиста не мог допустить, чтобы жертвы оказались напрасными.
Он продолжал всматриваться в монитор с надеждой. Этот объект продержался с неделю, благодаря тем ключевым деталям, которые они прояснили, изучая мозг других аутичных детей, участвовавших в эксперименте. К сожалению, испытание имело для этого ребенка фатальные последствия, как случалось и раньше. Баттиста понимал, что подобных жертв было не избежать, но все же сердце его рвалось на части – это напоминало о его собственном сыне.
– Только представь, Карло, армию наших собратьев, способную отточить до совершенства свое запрограммированное владение английской речью менее чем за неделю – воспринять все оттенки, сленг, особенности… – Лучано сжимал кулаки, продолжая говорить. – И пусть американцы попробуют использовать методы этнической идентификации, чтобы нас остановить. Эти новые солдаты заткнут за пояс их низкооплачиваемый и заносчивый персонал. Слабость в самоуверенности, Карло. Уверенность в том, что мы – люди второго сорта, как раз и поставит их на колени.
Щелкнув большим пальцем, Карло убрал лезвие в тонкую изогнутую рукоятку ножа и положил его в карман.
– Поверь мне, Карло, скоро все окажется в наших руках, – продолжал его собеседник. – Один последний рывок – и исследование будет выполнено. Затем, спустя еще несколько месяцев, мы сможем предоставить Америке более сотни таких солдат, любой из которых будет способен на собственную акцию устрашения без всякого руководства с нашей стороны или чьей-либо помощи. – Он сделал шаг вперед и пристально вгляделся в молодого человека на мониторе. – Вот оно – наше будущее. Воин Аллаха с разумом Эйнштейна, размноженный на сотни, а потом и на тысячи копий.
Все произошло внезапно. Мужчина на мониторе соскочил со стола. Кресло упало назад. Он вскинул руки, сжимая виски, будто стараясь предотвратить взрыв в голове, и зажмурился. Рот его был растянут в беззвучном крике, а потом все тело чудовищно сотряслось, и он рухнул на пол, скорчившись в позе эмбриона от безумной тряски. Через несколько секунд последовал последний спазм, и молодой человек затих.
Баттиста справился с захлестнувшей его волной гнева.
Ее сменило мрачное спокойствие.
Карло знал, что лучше сейчас не говорить ни слова.
Лучано не сводил глаз с монитора. Несколько секунд спустя показались трое мужчин в белых лабораторных халатах. Они встали полукругом над телом и смотрели в камеру, беспокойно ерзая.
Один из врачей произнес:
– Мы уже очень близки к цели, синьор. Очень. Но боюсь, нам придется исследовать еще одного аутиста перед вживлением следующего импланта.
Баттисту раздражало то, с какой легкостью этот врач говорил о процедуре, которая для подопытного ребенка обернется смертельным исходом. Но он предпочел не обращать внимания на такое отсутствие сострадания – по крайней мере, сейчас. Куда более серьезной проблемой в данный момент было то, что находить кандидатов с нужным набором качеств становилось все труднее и труднее.
Глава 4
Редондо-Бич, Калифорния
Бар и ресторан назывались «Кибер-спортбар Сэма». Местные говорили просто «у Сэма», не иначе как потому, что флуоресцентная неоново-голубая вывеска заведения Сэмми была видна высоко над круглой барной стойкой, сделанной в виде велотрека. Стены здесь были украшены разномастной смесью спортивных и рок-н-ролльных сувениров, а также столетней давности фотографий Редондо-Бич в его лучшие времена. Плоские телевизионные экраны были специально расположены над барной стойкой и столиками, чтобы в заведении можно было с любого места следить за игрой, словно с первого ряда.
У Сэмми предлагали более ста сортов разливного пива и простую, но хорошую еду от персонала, который обслуживал массы людей, все прибывавших и прибывавших в недавно открывшееся в Саут-Бэй курортное местечко. Но посетителей привлекал сюда не один лишь спорт и хорошая кухня. Дело было скорее в маленьких компьютерных терминалах вдоль барной стойки и у каждого столика. Через них постоянные посетители могли выходить в Интернет по оптоволоконному кабелю со скоростью, во много раз выше той, что была у них дома. Таким образом, постоянные посетители имели возможность в реальном времени общаться на спортивных сайтах во время игр, подсоединяться к соседним столикам, чтобы анонимно болтать в чатах, и еще выигрывать бесплатную выпивку и футболки, участвуя в небольших конкурсах после каждого спортивного соcтязания.
Было уже почти шесть, и в бар постепенно подтягивался народ. Команда «Лейкерз» играла с «Юта Джаз» на своем поле.
Едва войдя в дверь, Джейк уловил восхитительный аромат жаренных на углях ребрышек, плывший от блюда, с которым мимо него прошел официант. Посреди гула разговоров, стука столовых приборов и классического рок-н-ролла от одного из больших столов раздался взрыв смеха. Бронсон увидел, что Тони машет им от их любимой кабинки по другую сторону от барной стойки. Они с Маршаллом пошли вперед, лавируя между столиками и периодически кивая знакомым лицам.