Как только Джейк направился к выходу, Карло сказал: «Идет в нашу сторону. Отвернитесь».

Минео уронил параболический микрофон себе на колени. Он пытался вжаться в сиденье водителя, но его туша не позволяла ему сдвинуться больше чем на пару дюймов. Но волноваться не стоило. Американец прошел прямо перед их фургоном, не собираясь смотреть вверх.

– Порядок, – сказал Карло. – Идет домой. У нас примерно пятнадцать минут.

Его напарник завел двигатель и поехал прочь со стоянки.

Карло оглянулся на бесформенную массу в задней части фургона и сказал по-английски с сильным акцентом:

– А ты, мой друг, не будешь больше жить на улице. Мы везем тебя в уютную маленькую виллу на пляже, где можно будет поселиться на всю оставшуюся жизнь.

Пленник моргнул.

Джейк хотел избежать встречи со всякими фанатами или ищейками-репортерами, которые могли слоняться перед его домом. Он медленно шел по кварталу, проверяя, нет ли где чего необычного. Поднимался сильный ветер, и пальмовые листья колыхались вверх-вниз перед «перестроенной» виллой в тосканском стиле за несколько миллионов долларов, которая огибала скалу.

Дома поновее были построены так близко друг к другу на крошечных участках, что на верхних этажах можно было высунуться из окна и коснуться дома по соседству. Но здесь еще оставались несколько хозяев, которые не разделяли принцип «наскреби да строй», как Джейк, например, чей дом отличался настоящим голливудским лоском. Его одноэтажный особняк в испанском стиле, оштукатуренный, с двумя спальнями, был само очарование. Крытое крыльцо главного входа обрамляла увитая плющом арка, проделанная в стене кипарисов, отделяющей друг от друга соседние участки. От скалы за домом доносился привычный низкий гул бьющихся о камни волн.

Пожилая соседка Бронсона Хелен заметила его, проходя мимо по улице с крошечным пуделем на шлейке. Джейк приветственно помахал ей в ответ и поспешил дальше, чтобы не выслушивать очередную ее нудную историю.

Он прошел половину пролета лестницы, ведущей к веранде, и, подняв сложенную газету «Дейли Бриз», повернул ручку двери. В следующий миг он с удивлением обнаружил, что она заперта. Бронсон никогда не закрывал переднюю дверь. Он, должно быть, сделал это машинально, когда уходил с Франческой. Эта женщина однозначно его измотала.

Мужчина выудил ключи из кармана, отпер дверь и вошел внутрь. Прикрыв дверь пяткой, он опустил ключи на столик и наклонился, чтобы собрать рассыпанную на полу почту.

Что-то резко двинулось на него. На груди сомкнулись здоровенные руки, и он почувствовал острый укол на шее.

Инстинкт взял свое. Полагаясь на отработанный прием, Джейк со всей мочи двинул нападавшего пяткой в подъем ноги. Хватка ослабла – как раз настолько, чтобы он успел сбросить с себя этот вес и вывернуться из рук напавшего на него человека. Шею слегка потянуло – незнакомец одним пальцем задел тонкую шейную цепочку Бронсона и порвал ее.

Джейк сделал стойку, отставив одну ногу немного назад и равномерно распределив вес, чтобы бить любой ногой. Он был готов ударить, но, вскинув кулаки, почувствовал, что от его шеи к рукам начало распространяться легкое покалывание.

Как и в баре, время вдруг замедлилось, пока он смотрел, что происходит.

Их было двое. Громила перед ним занимал полкомнаты. Его выпуклая грудь и бицепс растягивали ткань черной футболки-поло, вероятно XXXL. Одутловатое лицо незнакомца не выражало абсолютно ничего, а полуприкрытые веками глаза навыкате напомнили Джейку глаз гигантской жабы, терпеливо выжидающей, когда к ней подлетит очередная муха.

Парень рядом с Жабой был поменьше, но выглядел крутым. Он был лысым и смуглокожим, чем напоминал восьмой бильярдный шар, и один из его черных глаз был перерезан глубоким шрамом. Судя по усмешке на его лице, он был уверен, что все получится. Маленькая капля жидкости капала с иглы шприца для подкожных инъекций у него в руке. Поршень шприца был полностью продавлен, и Джейк понял, что все его содержимое всадили ему в шею.

Жаба потянул к нему свои ручищи. Бронсону казалось, будто бандит двигался в суперзамедленном темпе.

Джейк сбил левую руку этого парня хуком с левого запястья и шагнул вперед, вкладывая вес всего своего тела в правильный удар, который смял нос его противника с хрустом, как у отрезанного стебля сельдерея. Поток крови хлынул из широких ноздрей мужчины, и он вытаращил глаза от удивления, хотя в остальном казался безучастным. Он ухмыльнулся Бронсону, показав желтые зубы, и стал слизывать стекающую с верхней губы кровь, как будто это были вкусные усы из мороженого.