Должна признаться, мне доставило огромное удовольствие присутствие Джесси на борту вместе со мной. Ведь этот парень был моим героем столько лет – и вот он управляется с веревками и подчиняется моим командам! В довершение всего мы с ним устроили показательное состязание по армрестлингу прямо на камеру, и Джесси еле-еле удалось меня победить. В своей книге Джесси описывает, как он рассылал письма в надежде отыскать спонсоров для своего путешествия и каждый день ждал ответа у почтового ящика. Три из полученных им ответов начинались со слов «Дорогая мисс Мартин». Мало того, что они считали его ни на что не способным, так еще и думали, что он девчонка, возмущался Джесси. Жаль, я не победила его в армрестлинге, чтобы отомстить за фразу про девчонок!
Однако за пределами близкого мне окружения, наполненного поддержкой и теплыми чувствами, упорно продолжал извергаться поток критики, хотя я, по большей части, могла и не обращать на это внимания. Пожалуй, самым неприятным для нас стал эпизод, когда Эндрю Кейп, уважаемый яхтсмен, участвовавший в пяти кругосветных гонках и семь раз обогнувший мыс Горн, 8 октября отправил по электронной почте письмо журналисту и писателю Робу Мандлу с просьбой переслать его мне. Но письмо каким-то образом попало в руки других журналистов, и цитаты из него появились в целой куче статей. Роб переслал письмо Эндрю Шорту, а тот – мне и моим родным.
В первых строках Эндрю Кейп говорил, что считает своим долгом связаться со мной и предупредить – задуманное мной путешествие требует гораздо большего опыта, чем есть у меня. Но ведь он даже не пытался узнать, какой у меня опыт! Он привел в пример Дэйм Эллен МакАртур[30] и Саманту Дэвис[31], женщин, которые проплыли тысячи миль, прежде чем отправиться в столь длительный путь.
Если бы он поинтересовался, я могла бы рассказать ему, что в общей сложности к тому времени я прошла порядка 10 000 морских миль в открытом море и уже огибала с юга Новую Зеландию и путешествовала по другим районам, в полном соответствии с его рекомендациями. Я училась обращаться с электроприборами и двигателем, разбираться в метеорологии, поддерживать себя в форме, а кроме того, у меня была замечательно оснащенная яхта – думаю, никто не отправлялся в подобное путешествие на столь хорошо подготовленной лодке. В моем распоряжении были не только самые современные технологии, к тому времени я обладала навыками, достаточными для того, чтобы продолжать плавание, если техника откажет.
И вот, ничего не зная ни обо мне, ни о моих способностях и знаниях, ни о яхте, ни о нашей длительной подготовке, Эндрю Кейп сделал вывод, что с вероятностью тридцать три процента моя яхта разобьется или я получу увечья, и с такой же вероятностью мы потонем. The Age, одна из крупнейших сиднейских газет, опубликовала выдержку из его письма, в которой говорилось, что я веду себя «как человек, который вырос на ферме и который, как только в руках у него оказалась винтовка, готов идти воевать с Талибаном».
Жаль, что Эндрю Кейп послал свое письмо всего за несколько дней до моего отплытия. Если бы он раньше связался со мной, я могла бы поговорить с ним и, возможно, почерпнуть кое-что из его мореплавательского опыта. Многие не менее умелые моряки щедро делились со мной своей мудростью, а я впитывала каждое слово. Возможно, тот факт, что Эндрю Кейп сам участвовал в своей первой гонке по маршруту Сидней – Хобарт в шестнадцать лет, заставил бы и его самого возмутиться заявлениями вроде «ты слишком юн и неопытен».
И конечно, было бы намного лучше, если бы это письмо не попало в газеты. Очень уж точно подгадано было время, так что я задумалась, для чего на самом деле писалось это письмо. Меня злило, что многие люди воспримут мнение Эндрю Кейпа всерьез, а я не могу тратить время и силы на то, чтобы защищать себя. Да и зачем? Мне нужно было быть в полной готовности и сохранять прежнюю решимость, вот и все. И пусть мои поступки говорят сами за себя.
Мы все еще завершали оснащение яхты. Пол из компании Aquatronics Marine доводил до совершенства работу электронных приборов, а Гэвин Бреннан устанавливал встроенные камеры на палубе и в рубке, чтобы я могла снимать в пути все происходящее. Мы втроем работали одновременно в трех углах, еле помещаясь в тесном пространстве. Мне еще предстояло научиться управлять камерами – мы решили снять во время путешествия документальный фильм, чтобы окупить расходы. Мы работали в суматохе, и не все получалось. По каким-то причинам вода не уходила из самоотливного кокпита. Мне было так жаль парня, которому приходилось раз за разом, извиваясь, залезать за двигатель, чтобы еще раз нанести стекловолоконное покрытие. Но меня радовало, что на этот раз не мне приходится протискиваться в самую узкую щель! Мы совершали пробные выходы в море и осваивали штормовой якорь (похожее на парашют устройство, которое бросают с кормы; оно работает как тормоз в бушующих штормовых водах), а также тестировали новый парус для легкого ветра. Трубы, в конце концов, починили, по крайней мере, так нам казалось.
На яхту пришел инспектор и осмотрел ее. Мое оснащение получило категорию «0» по стандартам парусных гонок. В общих чертах это означало, что я была полностью готова к плаванию в открытом море вдали от возможной помощи при температуре воды и воздуха ниже 5 градусов. В данную категорию попадают все суда, совершающие рейсы через океан, в которых требуется полное самообеспечение на длительный период времени, способность выдерживать мощные шторма и готовность справляться с чрезвычайными ситуациями, не рассчитывая на постороннюю помощь. Инспектор осмотрел мою медицинскую аптечку, запасы провизии и одежды, оснащение на случай крушения, радиобуи и остальное оборудование, а также каждую деталь в устройстве яхты. Такой осмотр не был обязательным, но мы хотели это сделать и убедиться: мы сделали все возможное, чтобы я смогла справиться с задачей.
Утром в субботу 10 октября, когда мы с моими родными находились в отеле в Мэнли, Эндрю Фрейзер позвонил с убийственными новостями. Я знала, что Эндрю Шорт накануне вечером на своей мощной 80-футовой яхте Shockwave («Ударная волна») отправился участвовать в регате, стартующей в Пойнт Пайпер в Сиднейской бухте по маршруту до Флиндерс Айлет, недалеко от порта Кемпбелл[32], и обратно. Эндрю был капитаном, а его сыновья Райен и Ник входили в команду из семнадцати человек. Произошел ужасный несчастный случай: яхта врезалась в скалы, и все выпали за борт. Эндрю и его исключительно опытный и уважаемый штурман Салли Гордон погибли. Услышав новость, я не могла поверить своим ушам. Было такое ощущение, будто из комнаты внезапно откачали воздух, настолько мы были потрясены. Эндрю был человеком, рядом с которым чувствуешь себя в безопасности, и я не удивилась, когда позже узнала: последнее, что он сделал, – бросил Нику фонарь, чтобы он мог дать сигнал о своем местонахождении. При помощи этого фонаря водная полиция нашла Ника и вытащила из воды. Отец спас ему жизнь.
В тот день мы держались подальше от марины для яхт, чтобы родные Эндрю и люди, работавшие там, и которые, по сути, были его второй семьей, могли побыть наедине с собой. Нам постоянно звонили журналисты, прося прокомментировать случившееся, но с моей стороны было бы неправильно что-либо говорить. Я совсем недавно познакомилась с Эндрю, а вокруг было много близких друзей семьи, его и Салли Гордона. Они могли высказаться гораздо лучше меня.
Было очень трудно не позволить горю захватить нас целиком и не разрешить самим себе остановиться. Ведь сам Эндрю Шорт научил меня тому, что нужно жить на полную катушку и не отступаться от важных для тебя вещей. Для него и его семьи мореплавание было невероятно важно. Для меня – тоже.
После гибели Эндрю в каждом из нас что-то изменилось. Это событие напомнило нам, что в море может случиться все, что угодно, – на случай, если кто-то об этом забыл. Каким бы опытным и осторожным ты ни был, несчастье все равно может произойти. Я не очень много обсуждала произошедшее с мамой и папой, но знаю, что и для них это стало лишним тревожным напоминанием. Однако к этому моменту мы все свыклись с мыслью о неизбежной опасности, заложенной в самой идее моего путешествия, и не позволили ей нас остановить.
В последние дни перед отплытием все опять отправились на яхту, чтобы закончить последние работы и снова все перепроверить. Несмотря на бушевавшие вокруг меня страсти, я оставалась абсолютно спокойной и сосредоточенной. Все это время меня снимали операторы с американского канала «Си-би-эс», из рейтинговой новостной программы «60 минут», а Чарльз Вули взял интервью у меня, мамы, папы и Брюса. Он отличный парень, и мне приятно было прокатить его на яхте. Он спросил меня, представляю ли я хоть приблизительно, что ждет меня впереди, а я ответила: «Нет. Это же приключение. Я попробую обойти вокруг света, посмотрим, что получится».
Я сама удивилась своему легкомысленному тону, а внимание, которым я была окружена, уже начинало слегка меня раздражать. Оглядываясь назад, я думаю, что часть меня уже готовилась со всеми попрощаться и остаться в одиночестве.
Свое интервью в «60 минутах» я уже не смогла бы посмотреть: они собирались показывать его как раз в вечер моего отбытия. И я этому рада. Не люблю смотреть на себя на телеэкране. После всех волнений, пережитых по моей милости, папа сказал Чарльзу Вули: «Потерять ее было бы невыносимо… но, думаю, гораздо хуже было бы сказать ей «ты никуда не поедешь» только из-за того, что мы боимся рисковать. Ведь для нее это так много значит». В этом все мои родители. Они всегда так к нам относились, всегда поддерживали Эмили, Тома, Ханну и меня, когда мы шли к своей мечте. Просто они знали: как только ты выходишь за порог, покидаешь дом, ты уже подвергаешься риску. Кто-то прислал мне цитату ирландского поэта и философа Джона О’Донохью:
Благодаря маме и папе я стояла на пороге, перешагнув который, должна была в некотором отношении навсегда измениться. Что бы ни произошло дальше, будет ли мое путешествие удачным или нет, мои родители уже преподнесли мне величайший подарок: силу и поддержку на пути к воплощению мечты.
День отплытия все откладывался, и я начинала немного тревожиться. Я уже была не в силах оставаться на месте. Наконец, накануне отплытия мы добавили к багажу еще несколько вещей, включая коробку с книгами – по ее поводу Брюс с сомнением покачал головой! – а потом уселись за стол поесть пиццы. Мы стали вспоминать, не забыли ли мы положить что-нибудь очевидное, как это было с Джесси Мартином, который упаковал секстант, но не взял альманах навигационных таблиц, без которого секстантом невозможно пользоваться. Я была уверена, что и у нас осталось что-нибудь такое.
В последнюю ночь перед отплытием я спала на яхте. Эта койка должна была стать моим пристанищем как минимум на следующие семь месяцев, так что еще разок испытать ее показалось мне хорошей идеей. А еще мне требовалось время, чтобы успокоиться. Все-таки в эти последние часы нервы давали о себе знать.