При мыслях о воде, я чуть было опять не взвыл, но тут оказалось, что командир уже начал рассказывать, и я постарался сосредоточить все внимание на нем. Ни о чем другом не думать, кроме как о голосе Максима и об истории, которую он рассказывает.

– Итак, сказка, – Макс откашлялся. – Сказка начинается с того, что один юноша проходил испытания. Это такой обычай, идет с незапамятных времен: когда подросток считает, что он стал мужчиной, то должен доказать это другим и себе. Что именно «стал», а не просто «считает».

Тот юноша, о котором идет речь, ничем особым среди других не выделялся. Разве что тем, что его не любили. Это тоже не было выдающимся или странным, потому что в той компании, в которой обычно он находился, все всех не любили: терпели, унижались, подчинялись, пресмыкались, боялись… в общем, много всякого разного делали, но только не любили.

А того юношу еще не любили потому, что он постоянно всем напоминал об их долге. Не то чтобы он был мелочный и сначала всем одалживал денег, а потом ходил и напоминал об этом. Нет, юноша просто говорил, что они должны делать то-то и то-то, не потому, что им того хочется или не хочется, а потому что надо.

Ну а люди особо не любят тех, кто говорит им: «Надо!»

И вот настал черед испытаний. Многие из юношей уже прошли их и стали мужчинами, а другие не смогли, и их отправили готовиться лучше. А потом настал черед и того юноши, которого не любили.

Ему выдали нож и больше ничего, а потом высадили в ночной пустыне. Указали цель и сказали, что на все про все ему дается пять дней. Он должен был выжить и дойти, ведь настоящий мужчина всегда выживает и доходит, чего бы ему это ни стоило.

Юноша, в принципе, не сомневался, что у него получится. Он вообще в себе обычно мало сомневался, потому что… ну, потому, в общем. К делу это не относится.

Значит, взял он нож, проверил, хорошо ли тот наточен, и заметил, что лезвие абсолютно тупое, – таким не только ничего не перерезать, да даже и перепилить не получится. Юноша занервничал и начал волноваться – все-таки он хотел доказать, что уже достоин называться мужчиной.

И в этом своем взвинченном состоянии он решил наточить нож. Отыскал подходящий камень – это, знаете ли, тоже входило в подготовку юноши, уметь отыскивать подходящие камни. Взял его и принялся точить. Но рука дрогнула и нож сломался…

– Ой-ой! – сказала Ника.

– Что такое? – Макс бы подскочил, будь у него такая возможность.

– Ты так рассказывал проникновенно, да еще про этот нож… в общем, я подумала, что сейчас и у меня он сломается. Но не сломался.

– Зачем ты его сбила? – подала голос Варя. – Сейчас он забудет, чем закончилась сказка. А мне же интересно, выжил там Макс или нет.

– Разве не видишь, что он здесь? Значит – выжил!

– Но вдруг здесь какой-нибудь зомби, который нам расскажет, как он умер.

– Ты же сама хотела добрую сказку, а теперь пугаешь!

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал Максим. – Я рассказываю не про себя, а про… одного юношу. И он выжил. Не буду полностью пересказывать, чего ему это стоило, но он сумел добраться. Юноша по пути думал, что его на финише будут превозносить, – все-таки он справился даже без ножа, но его только отругали за то, что он сломал оружие. А другие юноши, которые подговорили инструктора на эту шутку, не восхищались им, а только раздраженно шипели вслед, вроде как он сам виноват был в том, что не умер.

Несколько секунд царило молчание, и слышно было только, как пластиковые наручники скользят по тупой – даже по звуку было понятно – металлической ступеньке. Вода, пока Макс рассказывал, уже залила пол. Уровень ее пока был невысок, но теперь мне приходилось держать голову на весу, чтобы нормально дышать.

Впрочем, была и хорошая новость: пока Максим рассказывал, я хоть и чувствовал воду, но смог ее проигнорировать.