Вспомнил свой первый боевой вылет, своего первого сбитого фрица (Юнкерс-88) – это было в его восьмом боевом вылете. Потом были ещё трое сбитых фашистов – опять Юнкерс, только уже 87-й2, «лаптёжник», и два мессера. С теми двумя пришлось рубиться насмерть – бой длился минут 20, немцы попались упорные и настырные. Но зубы крепче оказались у пилота РККА младшего (тогда ещё) лейтенанта Чудилина. Зная о значительном преимуществе мессершмитта в скорости и вертикальном маневре, он не принял бой на навязываемых ему условиях, где он на своём «Ишаке»3 заметно проигрывал, но зато он смог затянуть немцев в бой на виражах, что в конечном итоге, и привело его к победе. Расстреляв в бою с ними почти весь боекомплект, и выработав почти всё топливо, он в результате 15-минутной изнурительной карусели, в которую смог затащить немцев, он всё-таки завалил обоих. Возвращался на остатках топлива, последние километры до своего аэродрома тянул «на соплях», садился уже с сухими баками – движок, дососав последние капли бензина, заглох на пробеге.

Самого же его сбили в тринадцатом вылете, который длился всего полминуты – сбили на взлёте, ещё не успел набрать ни скорости, ни высоты. А куда денешься? Свалились сверху, одна очередь, и всё, привет, пошёл считать сосны на окраине лётного поля. Даже шасси убрать не успел (а попробуй успей – вручную 45 оборотов лебёдкой!). Обрубило движок, зацепился неубранными шасси за кроны деревьев, с треском проломив ветки, камнем плюхнулся в снег, и как назло, кверху пузом. Потом долго, минут десять лежал в отключке. Помощь в виде нескольких солдат с носилками добралась до него только через полчаса: снег глубокий, да и не до него всем было во время боя – немцы штурмовали аэродром. А до их прихода, очнувшись, и срывая ногти с обожжённых пальцев, он с остервенением выкарабкивался из-под медленно разгоравшегося опрокинувшегося «ишачка», и, не чувствуя боли, ломая спиной придавивший его фанерный борт.

Носилки, сан.часть, госпиталь, диагноз – перелом позвоночника. Компрессионный. Что это такое, он не знал, но было понятно – всё хреново. Там же в госпитале, получил письмо от соседки, в котором она написала, что его Марина погибла во время эвакуации из Ленинграда – ещё осенью, до того, как Ладогу сковало льдом, на баржу, на которой везли из блокадного города эвакуированных, в том числе и её с Мариной, налетела немецкая авиация. Утопить не утопили, но половину людей, находившихся на барже, перестреляли из пулемётов. В их числе погибла и Марина.

Потом, ещё когда он был в госпитале, он встретил там своего соседа, дядю Ваню, который и поведал ему, что его родители умерли от голода ещё в январе.

Вспомнилось, как после этого он ругался с лечащим врачом, доказывая ему, что он должен снова летать, как, пытаясь доказать, что он полностью здоров, делал стойку на руках, отжимался и даже в отчаянии пытался танцевать вприсядку. Разрешили. Но только на вспомогательной авиации.