— Да, госпожа.

— И документы.

— Да госпожа. Один момент. — Пробормотал "спаситель" роясь в пачке бумаг.

А она подняла из грязи украшенный стразами девичий телефон. Похоже, выпавший из кармана одного из нападавших. Розовая почти игрушечная дешевка. Но тщательно и с любовью разрисованный. Чистый, как будто только выпущенный из тонких полудетских пальцев. Она закрыла глаза, чтобы не ударить мразь, стоящую рядом и протягивающую документы на машину. Но на сантименты времени не было, поэтому команда была короткой и предельно простой, когда она набрала телефон полиции:

— Говори адрес.

В её глазах плескалось что-то настолько недоброе, что мужичок предельно быстро запричитал в трубку о раненных, пленниках и том, чтобы приезжали быстрее. На другой стороне телефонной линии эти всхлипы вызвали осторожное недоверие и уточнения. Но им всё равно придётся шевелиться.

Это не её война. Мысль скользнула и затихла, придавленная грузом чужой беды. Можно было дождаться в соседнем переулке, пока приедут люди в форме и возможно даже освободят кого-то из подвала, дополнительно пригрев валяющихся по двору неудачников. Хотя могло быть с точностью до наоборот, проверят на прочность засовы и, пожурив пострадавших, бросятся на её поиски. Всё, что она могла — немного поднять шансы на выживание тех, кто хотел и мог еще барахтаться. И создать плотную дымовую завесу для своего бегства. Стукнув «самаритянина» об гнилую стену дома она шагнула внутрь.

Аккуратно выключала гремящую радостью музыку. И прислушалась. Тихий безнадежный плач доносился из соседней комнаты. Она посмотрела на увесистый замок и, не особо церемонясь, сбила его стоящим рядом ломиком со следами засохшей крови. Открыла дверь. Заглянула в душную камеру набитую плачущими девушками. Огромные глаза. Слишком знакомые выражения лиц. Пришлось врезать косяку кулаком, разбивая кожу в лохмотья о ржавый металл, чтобы очнуться. Это не её война.

— Выметайтесь. Кто сможет. Минут через пять тут будут законники. Которые скорее всего в доле от вашей продажи.

Подобное дыхание смерти заставляло вспомнить кто она сама и откуда. И что сентиментальность убивает не хуже ножа. Поэтому забрав самый простой и старенький из мобильников, наваленных в коробку на окне, она вышла на воздух. Не обращая внимания на стоны и просьбы. Осталось только выбраться из города. С учетом, что она и так много времени потеряла на разборки.

Мигалки встретили её почти на выезде из квартала. Но кому интересна бледная и лохматая девица за рулем потрепанной машины. Влившись в автомобильный поток, она через десяток минут уже спокойно удалялась от не гостеприимного города. Что ж, все детали механизма — собраны. Долги уплачены. И осталась только самая последняя часть пути. Свернув на обочину, она обработала ссадины и заклеила скулу.