И спасибо двум людям, которые помогали нам с Сальмой прийти к такому финалу, – послу России в Малайзии Александру Карчаве и почетному консулу России в Пенанге Тео Сенг Ли.
В России, видимо, есть только два исследователя, которые знают и время, и место действия этого романа. Один из них – Владимир Тюрин – не только дал множество ценных советов, но навел на пару очень редких книг. Одну такую книгу, «The Last Post», написанную человеком по имени John Keay, мне помог найти в библиотеке Санджив Сингх из индийского посольства. Описание Шанхая 1929 года, как и предвечернего звука трубы над Фортом Корнуоллис, добросовестно переписаны оттуда.
Продолжая разговор о хороших книгах, замечу, что я не собирался делать роман исключительно о любви англичанина к женщине другой расы в насквозь расистском мире Британской Малайи – такая книга уже давно написана, причем англичанином. Это знаменитая «Танамера» Ноэля Барбера. Воровать героев или даже мелкие эпизоды я оттуда не собирался и не стал. Но читателям эту книгу весьма рекомендую.
Чего я еще не собирался (и дальше не буду) делать – это снабжать свои шпионско-исторические боевики сотнями ссылок, даже в тех случаях, когда вроде бы это просто необходимо. Иначе ссылки заняли бы больше страниц, чем сами романы. Я мог бы, например, уточнить где-нибудь в примечании, кем стал мелькнувший в кабаре «Элизе» Джимми Бойл. Или – что же это за «господин президент», о котором бормотал Тони, когда его тащили из опиумокурильни, и о каком эпизоде истории какой страны идет речь. Тогда стало бы куда яснее, кем же был сам Тони. Но все равно уточнять этого я не стану даже сейчас.
За одним исключением. «Сон наяву» Амалии, где ей привиделись гибнущие линкоры, показал ей эпизод из будущего – 6 декабря 1941 года, когда сразу же после уничтожения американского флота в Перл-Харборе японцы с такой же легкостью потопили единственные два больших корабля Великобритании на Дальнем Востоке – «Рипалз» и «Принца Уэльского». После этого оставшаяся беззащитной Малайя была оккупирована ими с удивительной быстротой, остававшиеся в Сингапуре англичане были посажены в концлагерь на месте нынешнего аэропорта Чан-ги, и пошел отсчет времени к концу Британской империи в целом. То есть берега Малаккского пролива оказались тем заколдованным местом, где империя эта зародилась – и где она начала рушиться.
По американской традиции, следует сказать здесь, что все (или почти все) персонажи в этой книге – плод авторского воображения и любые совпадения имен чисто случайны. А нарушая американскую традицию, могу сказать, что все не так просто; например, человека по имени Леонг, так же как и Ричарда Суна – и описания их обиталищ – я составлял из стольких реальных кусочков, что сам уже запутался во всех этих возможных совпадениях имен, внешности, фактов биографии или предметов обстановки.
Есть вещи, которые из книг не возьмешь. Поэтому мне пришлось обзавестись двумя очаровательными, хотя иногда чересчур свирепыми консультантами – это моя жена Ира (следовало, наверное, написать – Ира Чэнь) и ее подруга Татьяна «фрау ИБМ» Юринова, чьей совместной сферой ответственности были женская психология и физиология. «Моя дорогая, эту главу тоже писала женщина?» – спрашивал я иногда. «И какая! Я ее просто обожаю!» – следовал ответ. Хотя иной раз звучали и иные, откровенно зловредные, слова.
Я узнал от этих консультантов много интересного и полезного по вышеуказанным предметам, за что им искренне благодарен, и намерен продолжать исследования.
Внесла свой вклад и некая Анна Чэнь, иногда посылавшая из своего университета в Шэньчжэне грозные указания, типа «хлопающие ресницы и золотые кудряшки тебя недостойны, убрать». Убрал с благодарностью. Еще один персонаж по имени Ричард Дарк, находившийся тогда еще южнее Шэньчжэня, никаких указаний, наоборот, не давал, и очень хорошо, и за то я весьма признателен.
Спасибо Евгении Ленц из Дели, хозяйке мирного крыса по кличке Чандрагупта, за интеллектуальный прокат животного (или все же – «виртуальный»?). Татьяне Юриновой – кроме вышеупомянутых консультаций – за то, что познакомила меня когда-то с миром джаза. Еще одна Татьяна, по фамилии Короткова, прекрасный человек и экономист, привезла мне из Америки целую пачку дисков эпохи «ревущих двадцатых». И с тех пор относилась к этой постепенно делавшейся почти на ее глазах книге, как к своей.
Дорогая Таня, диски не пропали зря.
Кстати, о музыке, узкий круг счастливцев получит к этой книге тщательно подобранный мной демонстрационный диск, каждая песня в котором либо фигурирует в «Амалии», пусть даже в виде одной строчки, либо имеет к ней прямое отношение. Я очень старался, чтобы ни одна из этих вещей не была написана раньше 1929 года. Но кое-чего на этом диске нет – по причине тех же законов об авторских правах. Будем счиать, что тут есть виртуальные bonus tracks, не относящиеся к «веку джаза».
Тем, кто знаком с джазом 20-х годов, должно показаться, что человек по имени Тони играет в моей книге знаменитый фокстрот с «квакающей трубой» под названием «Три поросенка». На самом же деле поросята были заимствованы из совсем иной эпохи, они вместе с серым волком пришли из последней работы Элтона Джона (And the House Came Down, диск The Captain the Kid).
А завершающая песня из этой пары – из серии тех волшебных событий, которые происходят с каждым, кто берет на себя работу самого бога: создает людей. Когда я еще только размышлял – что же творю, как можно тревожить тень великой Амалии Родригеш – явился голос Шарля Азнавура, вспомнившего имя Амалии одновременно со мной (Fadu, диск Colore Ma Vie). И если это не сигнал к тому, что моя книга должна была быть написана, то какого же сигнала вам еще надо.
Кстати, когда появился на свет этот диск – демонстрационный, повторю, не нарушающий никаких прав и выпущенный надлежаще смешным тиражом, – то мне стало казаться: лучшее, что я сделал – это как раз диск, а книга – лишь комментарий к нему. Я и сейчас так думаю.
Мастер Чэнь
