– А Тамерлан еще не завоевал юг, – многозначительно отозвался Нифонт. – Я б на месте ибн Файзиля туда не сунулся, мало ли что? Рисковать зря – нет, это не в характере ибн Файзиля, иначе б он не был успешным работорговцем. Дабы запутать конкурентов, он мог, конечно, распустить слухи и сделать вид, что идет в Дамаск или в Басру. Но он туда не придет. Он придет в Кафу! Именно там у него давно налаженные знакомства и связи. И Кафа – крупный порт.
– Но ведь Тамерлан не так давно сжег ее!
– Хм… – улыбнувшись, гость пожал плечами. – Сжег? Ну и что из этого? Он также сжег и Угрюмов – так что, Угрюмов превратился в пустыню и там никто больше не живет?
– Но ведь в Угрюмове – лес!
– А в Кафе – деньги! Очень большие деньги, мой господин. Генуя – богатейшее место, а Кафа, смею напомнить, генуэзский город. Нет, если куда и идти ибн Файзилю, так только в Кафу!
– Кафа… – шепотом повторил Раничев, – Кафа.
Он вернулся в келью раньше Авраама, завалился на лавку, подстелив под себя плащ с теплым подбоем, заложил за голову руки. Мучительно хотелось курить, жаль, до распространения табака в Европе осталось еще ждать лет двести. Иван смотрел в потолок и пытался припомнить что-нибудь о Кафе. Феодосия, город на южном берегу Крыма, принадлежит генуэзцам, недавно разрушен Тимуром, но восстановится – крупнейший порт, даже, пожалуй, важнее Судака, или Солдайи, как его называли итальянцы. Центр всей южной работорговли. Тысячи кораблей со всех стран Средиземноморья. Может, на одном из них и увезли уже бедную Евдокию неизвестно куда? Раничев скрипнул зубами. Ну допустим, самое страшное – увезли. Но тем не менее следы нужно искать в Кафе, если, конечно, новый знакомец Нифонт не соврал насчет ибн Файзиля. Хотя с чего б ему врать? Крым… Яркое солнце, горы, покрытые разнотравьем степи. И море – синее-синее, словно опрокинутое небо. Благодатный красивый край… такой опасный для русских земель. Вернее, опасным он станет чуть позже, окончательно отделившись от Орды и превратившись в Крымское ханство, впоследствии – вассала могучей Османской империи. Крым… Как же добраться-то туда? Иван мысленно представил карту. Да, далековато будет. Однако с купцами можно попробовать – но это ждать до весны. Из Литвы, кстати, ведет туда дорога – ею-то и пользуются купцы, воспользуется и Раничев. Но до весны еще… Но раньше-то ведь не попадешь, так что не стоит и заморачиваться. Поднявшись с лавки, Иван отпил из стоявшей на столе крынки водицы. Подумалось вдруг – из Киева-то, чай, до Кафы ближе, нежели из Переяславля. Киев – вот и туда бы, похоже, тоже надобно. Ну да – сначала в Киев, потом в Крым. Целое путешествие. Только уточнить бы все о Тохтамыше. Действительно ли он сейчас в Киеве? И двор его – там ли? Это только в Москве можно сделать – оттуда все ниточки тянутся. Выходит, сначала в Москву, затем – возможно – в Киев, а уж потом в Крым. Успеется к весне-то? Успеется.
В коридоре послышались вдруг чьи-то глуховатые голоса; гулкие, отдающиеся эхом под потолком, шаги приблизились к келье. Авраам вернулся? Что-то уж больно рано нынче. Но, с другой стороны – вот и славно, все одному не сидеть. Иван с улыбкой подошел к двери, распахнул… И завалился на пол от мощного удара в скулу!
– Энтот? – обернулся куда-то назад здоровенный, ударивший Ивана, мужик в колонтаре – кольчуге с широкими пластинами на груди – и плоском шлеме-мисюрке. Лицо его скрывала кольчужная сетка-бармица, оставляя открытыми лишь глаза.
– Энтот, батюшка, – пискнул из коридора неприметный монашек.
– Вяжи его, робяты! – махнул рукой мужик, и четверо ворвавшихся в келью воинов в кольчугах и шлемах мигом навалились на ошарашенного Ивана. Перед глазами Раничева…
Глава 4
Ноябрь-декабрь 1396 г. Переяславль-Рязанский. Перемудрил
Ты же в печаль и скорбь велию не вдавайся
И твердым своим смыслом и умом укрепляйся:
И всем нам тамо быти,
И паки всякому естеству человечу смерти не избыти.
Есть же печаль сокрушает сердце всякому человеку,
И таковый человек не допровождает своего веку.
…кружились зеленые искры.