– А тут думать надо. Шевелить мозгами немножко, иначе зачем тебе голова дана? Только для того, чтобы ею есть?
Как стемнело, Хафиза забралась в кибитку и грузно улеглась в передней ее части, подстелив под себя кошму. Кормить пленников она, похоже, не собиралась. Это было плохо, и не только потому, что Ивану с Миколой ужасно хотелось есть. Когда толстуха захрапела, Раничев громко кашлянул и заскрипел колодкой. Тщетно! Бабища не просыпалась. Иван толкнул локтем напарника – теперь уж закашляли оба.
– Чего шумите, собаки? – наконец проснувшись, вполголоса заругалась сторожиха. – Эко, сейчас угощу вас колотушкой!
– Госпожа, сосед мой чего-то слишком горячий, – с испугом в голосе сообщил Раничев. – И дышит как-то через раз…
– Чего-чего? – так же испуганно переспросила женщина. Болезней в кочевье боялись.
– Боюсь, не огневица ли, черной смертью зовомая? – гнусаво продолжал Иван. – Принесла б огня да посмотрела, нет ли у него под мышками язв?
Озабоченная Хафиза, враз потеряв сон, выбралась из кибитки. Слышно было, как сказала что-то Кудаю. Тот недовольно отозвался сонным голосом, и бабища грязно выругалась – видно, старик предложил ей разбираться самой и, ежели что, обо всем доложить.
Взяв от костра головню, Хафиза забралась обратно в кибитку и зажгла жировой светильник – плоскую глиняную чашу. Откинув решетку, подошла к пленникам – те уже стояли, выпрямившись, насколько позволял войлочный полог.
– Вишь, госпожа, весь красный. – Раничев испуганно кивнул на Миколу. – И горячий, горячий весь, прямо огонь. Интересно, что у него под мышками? Если вспухли – плохо дело. Я бы сам посмотрел, да руки связаны…
– Не бойся, не развяжу, – усмехнулась бабища. – Сама лучше гляну.
Поставив светильник, она наклонилась…
Иван с Миколой, разом наклонясь, опустили тяжелое ярмо ей на шею. Хафиза упала на пол без звука и застыла, вытянув жирные ноги.
– Неужто насмерть? – прошептал отрок.
– Не думаю… Пульс прощупывается… Впрочем, хватит болтать, где там у нее ключ?
– Вот…
Осторожно выбравшись из кибитки, пленники припустили к лесу, стараясь держаться правой руки, – в отдалении, слева, глухо залаяли псы. Иван с Миколой бежали все ночь, не обращая внимания на усталость и часто встречающиеся овраги, лишь иногда останавливались, ориентируясь по звездам, мерцающим в черном ночном небе. Алая заря загоралась уже на востоке, быстро светало. Все в колючках и синяках, оборванные, беглецы выбрались наконец на широкую, наезженную колесами повозок дорогу.
– Крымский шлях, – прошептал Раничев. – Теперь недалеко и до наших.
– Всадники! – выкрикнул вдруг Микола. – Погоня. Теперь не уйти.
Иван потрепал его по плечу:
– Спокойно, юноша! Не гоните волну. Вряд ли это погоня – уж больно их много и едут тихо. Да и флаги… Ты видишь?