– Голова, – едва разлепив губы, пробормотала Варя.

Мать метнулась и принесла обезболивающие, Варвара выпила сразу две таблетки.

– Скажи ему, чтобы выключил радио, – попросила она, – и скажи Машке, чтобы смотрела телевизор в наушниках.

А потом боль стала отступать, и Варвара заснула, сквозь сон она слышала, что мать говорит отчиму выключить радио.

– Еще чего! – искренне возмутился мужик. – Это моя квартира, пусть вообще спасибо скажет, что я разрешил ее сюда привезти, всю квартиру провоняла своим говном. Пусть лежит и заткнется, а то выкину на улицу! – ответил он зло.

– Тихо, тихо, – испуганно защебетала мать, – услышит, не дай бог, ты чего…

Чем закончилась их перебранка, Варя уже не слышала, потому что уснула. Проснулась она от тишины, в комнате было очень светло и тихо.

Солнечный луч бродил по светлым стенам, затем упал на прикроватный столик и коснулся керамической вазы с живыми цветами, и только тогда Варя поняла, что она у себя дома. Она легко соскользнула с кровати и пошла на кухню, босые ноги ощущали приятное тепло от паркета, а на кухне пахло кофе.

Варвара еще удивилась, откуда этот запах, ведь она кофе еще не варила, хотела подойти к кофеварке, чтобы посмотреть, но ноги не шли. Она делала усилия, старалась, но не могла сдвинуться с места, и чем больше она старалась, тем меньше у нее получалось.

Варвара дернулась из последних сил и… проснулась. Она лежала на кушетке в комнате у сестры, было темно, видимо, уже вечер, но в квартире почему-то было тихо.

– Это был сон… – пробормотала Варвара, и ее душа сжалась от боли. – Ну, ничего-ничего, – попыталась она себя успокоить, – надо просто подождать, немного подождать. Главное, дождаться операции, а там все наладится.

Было непривычно тихо, Варя прислушалась: мать не гремит посудой на кухне, отчим не запинается на каждом шагу, Машка не смотрит омерзительные ТВ-шоу.

Так где они все?

Варе стало неспокойно.

– Мама! – позвала она из комнаты. – Машка? Есть кто-нибудь живой? Ау!

В ответ тишина, Варвара попыталась успокоиться и мыслить логически, темно – значит, поздний вечер или ночь. Она наполовину прикрыта ширмой, но все равно часть комнаты просматривается, и сестры здесь нет. Ну, значит, Маша ушла на свидание, двадцать лет – тот самый возраст, когда личная жизнь кажется самым главным.

Хорошо, с сестрой разобрались, а что же тогда с матерью и отчимом?

Алексей Геннадьевич всегда был дома, он либо слушал радио, либо спал с похмелья, даже в магазин за хлебом его было не выгнать, хотя иногда он сам выбирался за пивом. Что же касается матери, то она выходила на улицу за продуктами или в банк за пенсией, реже – в поликлинику, но по ночам все это не работает, и куда она делась, Варвара даже и придумать себе не могла.

Она закрыла глаза и решила просто успокоиться, какой смысл нервничать, если все равно пока ничего толком не ясно. Так она и лежала, пока не стало смеркаться, голода Варвара не чувствовала, а вот жажда ее начала мучить.

Чем темнее становилось в комнате, тем более беспокойно становилось у нее на душе. А вдруг все-таки что-то случилось и как теперь ей это узнать? Сотовый у нее лежал рядом, но руки ее совсем не слушались, она не могла до него дотянуться и позвонить.