Странно, но это было совсем не сложно. При желании брак вообще можно было бы счесть идеальным, иногда думала она. Муж всегда находил время, чтобы побыть с ней, хотя свекровь предупреждала ее, что ей не следует ожидать, что она будет часто видеться с мужем, как только он на ней женится.

Он сам показал ей дом после приезда, хотя миссис Гриффитс пыталась вмешаться. Он провел ее по парадным покоям, которые поразили ее размерами и богатством убранства. Он провел ее в портретную галерею на верхнем этаже и провел там вместе с ней больше часа, показывая своих предков, рассказывая истории их жизни. Он надолго задержался перед портретом родителей, написанным сразу после их свадьбы. Его мать была такой же красавицей, как и сейчас.

– Ох, – сказала Стефани, подходя ближе к картине, – ты очень похож на отца. Тебя можно принять за него.

Покойный герцог смотрел на нее с холста – гордый, надменный, почти высокомерный, и очень красивый.

– Да, – тихо ответил ей муж. – Может, в этом и была часть проблемы. Поскольку я так походил на него, ожидалось, что я буду вести себя так же, как он.

Она повернулась и посмотрела на него.

– Ты не любил его? – не задумываясь спросила она.

– Нет, что ты, – сказал он. – Я любил его. И он любил меня. Возможно, в этом тоже была беда.

Он не был изобретателен в беседах, но и не молчал, когда они бывали вместе. Он говорил, почти не переставая, о своей жизни, об истории имения.

Он любит этот дом, поняла она. Может, даже больше, чем сам это осознает, хоть и описал его в их первый вечер как свою гордость и отраду. Если он и не хотел здесь жить, когда был ребенком, то сейчас он любил этот дом.

– Ты очень любишь Уайтвик, – сказала она ему, улыбаясь. – Если бы ты был младшим сыном, он бы достался Джорджу.

– Да. – Он оглянулся вокруг. – Да, так оно и было бы.

Он обошел с ней парк, показывая самые интересные места, проводя по тропинкам, которые были проложены таким образом, чтобы шедший мог любоваться и внезапно открывающимися живописными уголками, и величественными картинами на горизонте. Он провел ее по узкой дорожке сквозь небольшую рощицу, пока они не добрались до небольшого озера, о существовании которого она не подозревала, пока не оказалась прямо перед ним.

– Гартли, то есть лорд Керью, перепланировал парк для меня несколько лет назад, – сказал он, – еще до того, как женился. У него талант паркового скульптора. По правде говоря, когда они с Самантой впервые встретились, она приняла его за его собственного садовника.

– Ох, – сказала она, – надеюсь, он разубедил ее, как только понял, что произошло.

– Нет. – Он печально улыбнулся. – Мы, мужчины, не всегда делаем то, что должны, Стефани.

Он взял ее на конную прогулку. Она ездила верхом, когда была девочкой, но совсем немного, так как у отца была всего одна лошадь, которую он использовал только для повозки. Взрослой она не ездила на лошадях. Но он выбрал для нее спокойного жеребца и все время ехал рядом, пока она осторожно управляла лошадью, иногда пуская ее в легкий галоп, так что деревья пролетали мимо с пугавшей ее скоростью. Однажды она заметила, что он хохочет над ней – когда она в течение целых тридцати секунд скакала галопом по абсолютно ровному лугу, а потом резко натянула вожжи, выпуская воздух из надутых щек.

Когда он смеялся, он был похож на шаловливого мальчишку. Ей захотелось узнать, каким он был в возрасте девяти или десяти лет – когда предпринимал те дикие вылазки, о которых рассказывал. Она не могла представить, чтобы он делал что-нибудь дикое.

Он всегда заходил к ней в гостиную, когда она принимала гостей, даже если это было простое чаепитие с несколькими леди. Он занимал их приятным разговором. Он всегда присоединялся к ней, когда она наносила визиты, даже если это была поездка к арендаторам. Она подозревала, что за первый месяц семейной жизни он выпил больше чая, чем за весь прошлый год.

Каждую ночь он приходил в ее спальню. Иногда она пугалась при мысли, что очень привыкла к тому, что между ними происходит. Стефани обнаружила, что с нетерпением ожидает этого весь день и страстно желает, чтобы оно подольше не кончалось, когда происходит, а потом, когда он уходит в свою комнату, она борется с печалью, которая неизбежно возникала при мысли, что ждать еще целую ночь и целый день, пока это повторится. Акт супружеского долга оказался самым приятным явлением, которое может предложить этот мир. Она была убеждена в этом.