- Для чего? – с придыханием спросила мачеха, заглядывая ему в глаза.
- А для того, Мария Петровна, голубушка, чтобы получать удовольствие от жизни! – мой жених захохотал, хлопая себя по коленям блестящими от жира руками. – И стесняться этого не стоит! Эх, люблю я, когда романсы, да под рюмочку анисовки!
- Так я сейчас прикажу, принесут! – мачеха подскочила со стула и крикнула визгливым голосом: - Дунька! Сюда поди, зараза!
На террасе появилась дородная молодая женщина с красным лицом.
- Чего изволите, барыня?
- Анисовки неси! Да побыстрее! – Марья Петровна показала ей кулак. – Неповоротливая!
- Одна нога туточки, другая тамочки! – Дунька умчалась, а неугомонная в своем желании угодить уважаемому гостю мачеха повернулась ко мне:
- Оленька, Николя не в голосе, ты же видишь. Возьми гитару и спой нам, что-нибудь! Григорий Алексеевич романсы любит. Пускай послушает, да потешится!
Я? Романсы? Голову заломило так, что перед глазами замелькали темные мушки. Нет, на гитаре я могла сыграть, но очень посредственно, а вот пение мое могли выдержать лишь очень стойкие люди. Или скорее глухие.
- Давай, Оленька, – Николя гадко улыбнулся, кивая на гитару. – Ты всегда отличалась умением обратить на себя внимание своим пением. Талант…
Да ты завидовал бедняжке! От этой догадки мне стало еще противнее. Ладно… хотите романса? Что ж… сами напросились. Может, молодой посмотрит, послушает, да и отвалит по добру по здорову?
Такой ход событий был бы мне на руку, и я воодушевилась. Когда-то в юности мне попались не особо приличные стихи русских классиков. Некоторые из них я запомнила. И чем не романс?
Дунька принесла водку в запотевшем графине, после чего Григорий Алексеевич совсем поплыл. Он схватил жирными пальцами рюмку, заботливо налитую Марией Петровной и зычно рявкнул:
- Просим, Ольга Дмитриевна! Просим! Не смущайтесь, голубушка!
Где я, а где смущение?
Поднявшись со стула, я подошла к Николя, который, словно изучая, смотрел на меня прищуренным взглядом.
- Место уступи. Даме… - шепнула я, сдвинув брови. Нечего пялиться, петух напомаженный…
Его брови поползли вверх, парень явно опешил, но пережив мой захват, мог бы уже не удивляться. Он встал, и я уселась на его место. Взяла гитару, подергала струны, изображая полное погружение в музыкальный процесс, после чего прочистила горло. Я секунд пять кашляла, потом еще столько же издавала звуки типа «о-о-о» и «а-а-а», вытягивая губы трубочкой, а в последнем случае широко раскрывая рот. В моем понимании именно так распевались солисты каких-нибудь филармоний. Мачеха с женихом недоуменно таращились на меня, а челюсть Николя опускалась все ниже.
- Слова Сергея Есенина. Музыка народная. «Сыпь, гармоника», - нежным голоском произнесла я и запела:
-