- Очень необычно, Елена Федоровна. Может что-то попроще придумаем?

- Нет. Будем шить именно такой фасон, - твердо заявила я. – Наша парикмахерская должна отличаться от остальных.

Мне ужасно хотелось иметь униформу, однажды увиденную в одном из барбершопов. Я тогда даже на несколько минут остановилась перед большим окном, за которым работали парни и девушки, чтобы понаблюдать за ними. На ребятах были черные кители с тонкой красной каймой по краю и воротником стойкой, строгие брюки, а еще удобные фартуки с многочисленными карманами. В них прекрасно помещались аксессуары, инструменты и остальные нужные мастеру вещи.

Чтобы не провоцировать лишние разговоры, я попросила портниху, чтобы мои брюки она сделала по другой выкройке. Палаццо отлично подойдут! Они настолько широки, что их трудно отличить от юбки. Зато мне в них будет удобно. Клавдия Прокопьевна, скорее всего, была в шоке от моих странных запросов, но возражать не стала. В конце концов, хозяин - барин.

А пятничным вечером явился посыльный из салона «Красота от Жюля». Если честно, я уже решила, что никакой реакции от женоподобного парикмахера не будет. Но, видимо, мои слова задели его за живое. Письмо, которое мне передали с таким видом, будто это невесть какое одолжение гласило:

«Если вам так хочется осрамиться, то я совершенно не против указать на ваше место. Приходите в мой салон в воскресенье к десяти часам. Пусть свидетелями вашего позора станут люди из высших слоев общества, ибо трудно заподозрить обычных мужиков в наличии вкуса. Приводите с собой пять человек, на которых вы и продемонстрируете свои «умения».

P.S. Мой вам совет: не выставляйте себя на посмешище. Если вы не придете, я все пойму и даже сохраню остатки вашей чести.».

Вот это наглость! Никакого уважения, высокомерие, сквозящее в каждой строчке… Не дождешься, что я сдамся!

Меня просто распирало от гнева. Я порвала письмо на мелкие клочки и швырнула их в урну. Нужно сказать Тимофею Яковлевичу, чтобы он пригласил на воскресенье мужчин, которые предложили свою помощь. Посмотрим кто кого, парикНахер в кудрях!

В субботу я уже с утра не могла найти себе места. Мне не терпелось встретиться с купцом, который должен был нанести визит Никите Мартыновичу. У меня даже руки чесались, стоило представить, как в них окажутся флаконы с драгоценным эфирным маслом.

Прошка рвался пойти со мной, но я приказала Акулинке не сводить с него глаз. Этот шалопай такой ушлый, что и в окно вылезет. Без него я была как без рук, но таскать за собой больного ребенка уж точно не собиралась. Лечиться, лечиться и еще раз лечиться.

Никита Мартынович, как всегда, напоил меня вкусным чаем, после чего порадовал новостью: Машутке стало легче. Жар уже не терзал малышку, остался лишь кашель. Я проведала ее и отметила, что девочка чувствует себя хорошо не только физически, но и душевно. Она улыбалась, играя в кровати с целым ворохом игрушек.

- Это от Сашеньки осталось, - объяснил аптекарь. – Они долгое время на чердаке лежали, а теперь вот пригодились.

Было видно, что Никите Мартыновичу нравилось присутствие Машутки в его доме. Но мои домочадцы тоже привязались к малышке, и я немного забеспокоилась. Что, если он захочет оставить ее у себя? Но тут все-таки нужно в первую очередь прислушаться к желаниям девочки. Если Машутка решит, что здесь ей лучше, неволить я ее точно не стану.

- Тебе нравится здесь? – спросила я ее, поглаживая по головке.

- Да, дедушка хороший, - с улыбкой ответила Машутка. – Он добрый. А как там Прошка? А Туз?

- А что с ними станется? Тебя ждут. Велели передать, что скучают.

- И Туз передал? – малышка хитро посмотрела на меня.

- Конечно! Он даже со мной хотел пойти, вот только кто дом охранять будет? – я поцеловала ее маленькие ручки. – Прасковья пообещала, что как только ты выздоровеешь, она тебе новое платье сошьет.

- Фрол Львович приехал! – в комнату заглянул аптекарь. – Пойдем, Леночка, я вас познакомлю!