— Так… а теперь вот этот завиток — стереть и перерисовать! — комментирую я усердные труды своих миньонов. — Он должен быть на три миллиметра левее и выше.

Нет, сильно подозреваю, что если бы я взялся бы расчертить пентаграмму лично — вышло бы гораздо быстрее. Но если я все буду делать сам — то как ребята научатся тому, что им стоит уметь?

В общении с барсуком Хаффлпафф возникли некоторые неочевидные трудности. В частности — он просто не желал общаться, симулируя глухоту и общую недоразвитость. А точнее — вообще делал вид, что его тут нет, и что чаша — это просто чаша, искусно оформленный кусок золота и не более того. Признаться, я чуть было ему не поверил. Но, когда я уже почти совершенно уверился в том, что где-то неправильно понял подсказку, Миа решила проверить ментальным щупом… и наткнулась на щит. Крепкий, надежный щит, который и выдал барсука с головой. Ведь «зачем тебе жужжать, если ты — не пчела»? Точнее, зачем держать щит, если нет сознания, которое оный щит должен защищать? Тем не менее, попытки пробраться через него «ординарными» методами результата не дали. И вот теперь мы все, включая Антонина и Трикси, рассчитываем, расчерчиваем, собираем необходимые ингредиенты для ритуала, который позволит нам пообщаться с хитрым барсуком независимо от его желания.

— Уф, — сказала Трикси, вытирая пот со лба. — Ну, наворотила предок…

— Предок? — удивился я. — Разве Хельга Хаффлпафф — родственница Блэков? Или «все чистокровные в родстве друг с другом»?

— Скорее второе, — мягко, совершенно нехарактерным для нее образом, улыбнулась Трикси. — Но, все-таки мы, Блэки, в более близком родстве с Хаффлпафф, чем «в среднем по больнице». По крайней мере, мы можем проследить прямую кровную линию до самой Хельги. Так же, как Поттеры — до Годрика Гриффиндора.

— Любопытно… — протянул я. — А твой прежний… — я задумался над правильным словоупотреблением… — сюзерен, — Трикси потерла правой рукой предплечье левой, на котором вместо змееязыкого черепа красовались Жало-и-Крылья, — знал о такой особенности, когда отдавал тебе Чашу?

— Разумеется, — ответила бывшая Лестрейндж, ныне снова Блэк. — Я же ему и рассказала.

— Вот как…

Мы задумались. Не знаю, о чем думала Трикси, а я вспоминал непростой процесс устранения ее прежней татуировки. К счастью, взлом и похищения все-таки входят в мою специализацию, и опыт играет в этом деле куда большую роль, чем Сила, большого потока которой мое нынешнее тело могло бы и не выдержать. К тому же я уже успел внимательнейшим образом исследовать Метку Волдеморта, когда разбирался с такой же конструкцией у Снейпа. Правда у зельевара мы не стали полностью убирать знак приверженности идеалам Вальпургиевых рыцарей, но всего лишь отключили контуры заклятья, нацеленные на причинение боли или убийство носителя. Теперь обращение к этим частям заклятья, равно как и к подчиняющим контурам, будет лишь вызывать срабатывание сигналов, которые дадут знать Северусу о том, что именно с ним пытаются сделать. Ну а для Антонина и Трикси нужды в столь тонкой работе не было, и я снял их Метки чуть ли не «в касание», набрав у новых вассалов несколько очков.

От размышлений о судьбах чужих Меток меня оторвало сообщение, пришедшее по собственной.

— Мори, слушай! — обратилась ко мне Миа, перекидывая ментальную нить, уводившую к Падме Патил.

— Зачем такая девочка, как ты, добрая, умная, служит этому приспешнику Отца Лжи? — спрашивал незнакомый ментальный голос.

Ощущение присутствия Падме чуть мигнуло, показывая, что девочка заметила нас с Миа.

— Он выжег себе глаза, чтобы спасти Гермионы. Он встал на Грань, чтобы вытащить из-за нее меня. Почему я не должна послужить достойному?

— Он обманывает тебя, — прошипел незнакомый менталист. — Смерть тела — ничто для таких как он: спокойно встанет перед троном своего хозяина, и пойдет дальше творить Зло!

— И что из этого? — «удивилась» Падме. — Умирать — все равно больно. А уж выжженные глаза… — девочка содрогнулась, и это уже заметили все присутствующие.

— Каков бы он ни был, что бы он не делал — он служит Кукловоду тысячи и одного заговора, — к ментальному голосу добавился образ злого и напуганного барсука. — Ничего кроме зла и безумия не может принести он в мир.

— А как же Изумрудный маг? — спросила Падме. — Он был другом твоей хозяйки. И он служил Архитектору Судеб.

— Хозяйка была слишком доброй! — злобно зарычал барсук. — Он предпочла не видеть зла Слизерина. Даже когда этот… этот ублюдок, закруживший голову ее лучшей подруге, Ровене, ранил Годрика и сбежал — Хельга все равно считала, что он — хороший! Но я уже тогда видел…