– Кашу маслом не испортишь, – убирая в карман рюкзака керосин, проговорил Антон и указал глазами на Гуру, которого уже перетащили под навес. – Змею тоже только один раз видели, и вот тебе результат.

– Чего-то у меня кишки начинают ныть. – Погладив живот, Лебедев словно прислушался к своим ощущениям, затем встал и, взяв автомат, скрылся в зарослях.

Антон распаковал армейский сухой паек. Вынув из него банку перловой каши, галеты и витамины, принялся устанавливать горелку, работающую на сухом горючем. Нужно было только загнуть углы небольшой, размером с ладошку, металлической пластинки с вырезанным трафаретом под углом девяносто градусов, положить в получившееся углубление таблетку сухого спирта и зажечь. Лебедь появился, когда у Филиппова уже закипал в кружке кипяток.

– Температура есть? – осторожно поинтересовался Антон, глядя на его мрачное лицо.

– Вроде нет, – пожал тот плечами, – хотя кто его знает. Состояние гадское... Я в гостинице всю ночь воду некипяченую лакал. Может, из-за этого.

– Вряд ли. Тебя бы раньше пронесло. По дороге ничего не ел?

– То же, что и все.

Разговор был прерван протяжным жалобным стоном Гуру.

– Чего это с ним? – насторожился Лебедев.

– Бредит, – пояснил Антон, снимая фольгу с разогретой банки с кашей. – Ничего удивительного. После укуса древесной гадюки это бывает.

– Когда я служил, о таком и не мечтали, – сменил тему разговора Лебедь. Он распаковал свои продукты, которые представляли собой стандартный армейский сухой паек нового образца, и с удивлением рассматривал его содержимое. – Ты смотри, даже салфетки есть!

– Я так понял, ты еще Афган застал?

– Демобилизовался в восемьдесят восьмом...

Гуру вновь забеспокоился. На этот раз он уже не стонал, а едва слышно бормотал что-то бессвязное.

Вслушиваясь, Антон допил чай. Речь пострадавшего бандита стала более громкой, внятной:

– Ну, ты... Землю жри, сука, – он смешно засучил ногами, словно куда-то бежал. – Я... Мама...

Лебедь поморщился:

– Маму вспомнил, урод.

– Хватит тебе. – Антон развернулся и пошлепал Гуру по лицу. – Э, братан, очнись!

На некоторое время бандит затих. Лебедь взял автомат и, ничего не говоря, скрылся в зарослях, по-видимому, снова по нужде. Антон опять повернулся к Гуру и принялся его тормошить.