Вопрос звучал нахально.

– А вы, извините, кто?

Он немного осёкся, потом снова улыбнулся.

– Да, конечно, извините. Меня зовут Константин. – И как-то невнятно произнёс свою фамилию. – Так кем вы приходитесь Дмитрию? – он назвал фамилию Димы, которую я сегодня слышала несколько раз.

Сложный вопрос. Кем я прихожусь человеку, которого, так скажем, я ещё не успела разлюбить?

– Какое это к вам имеет отношение? Мы… приятели.

Его наглость и осведомлённость вызвали раздражение. Что ж, в конце концов, узнать наши имена не так сложно.

– Понятно, – сказал он. – Я так и подумал. Тем лучше. Вы вроде бы ничем не обязаны и в то же время для него свой человек. Это хорошо, потому что ситуация может обернуться для Дмитрия плохо.

Чем же плохо? Я давно знаю, что с ним невозможно не попасть в какую-либо историю. Как будто он именно для этого и ехал сюда. Я всего-навсего сопровождаю его, не более. И с какой стати этот человек пришёл сюда и ведёт странные разговоры, как будто Дима ему чем-то обязан? Кроме того, Дима здесь никому не известен.

Незнакомец как будто прочёл мои мысли.

– Только не думайте, что здесь вас никто не знает. Вы приехали вчера дневным автобусом, а их тут всего три рейса. Вы остановились в гостинице, и вам повезло: накануне отсюда уехали геологи. Потом вы заходили в краеведческий музей. Его работники, очевидно, вам что-то сказали про меня, думаю, что-то не очень хорошее, они меня не любят. Потом вы сунулись в архив и вас отшили, и неудивительно. Об Аркадии Николаевиче, которого вы разыскиваете, вам там никто не расскажет. Но все уже знают, кто вы такие. Не удивляйтесь, почему, – гости здесь бывают не часто.

Мое раздражение продолжало нарастать.

– Если вы думаете нас удивить, то не тратьте время. То, что вы хотите нам рассказать, мы уже знаем.

– Нет, не всё. Подробностей некоторых вы не знаете. Деталей.

– Каких же подробностей?

– Неужели вам ещё не понятно? – спросил он. – Дима – внук преступника, Аркадия Николаевича… – И он назвал Димину фамилию, которая никак не могла связаться со словом «преступник». – Начальника районного НКВД, одного из членов тройки, которая здесь, в посёлке, проводила свои заседания и отправляла десятки людей, – куда, можете догадаться сами. Но это ещё не всё, – он немного перевёл дух. – Это еще не всё. Аркадий… – он снова назвал фамилию, – руководил массовым расстрелом в одном месте, куда люди сейчас не ходят, – это недалеко отсюда, при случае могу вам показать. На Красной балке. Рассказывать дальше? – спросил он.

– Да, – сказала я ему. – Уж рассказывайте всё, что хотели.

– К сожалению, – сказал он, – добиться того, чтоб этот человек был осуждён, чтоб было произведено расследование, невозможно… Никто не назовёт его преступником. Он местный герой до сих пор. Так сложилось, что он очень подходит для того, чтоб быть таким героем. Версия о трагической смерти была привязана очень легко. А умер он просто от пьянства. Я это тоже проверил. На меня смотрят как на идиота, который носится со своими документами, и никто не хочет ворошить прошлое. Никто не хочет знать конкретных имен. Вот о том, что было, многие сейчас пишут воспоминания, о пострадавших, о репрессированных, я всё это понимаю… Что касается пострадавших, тут ещё интересуются конкретностью. А вот о том, что убийцами тоже были конкретные люди, почему-то не хотят знать. Разумеется, кроме нескольких, известных всей стране Ежове или Берии… Как будто это была абстрактная сила, а ведь можно узнать своих родственников… Тут нашего любопытства как-то не хватает. Но Диму я узнал сразу, я сразу понял, что он родственник, ведь он так на него похож… Удивительное сходство.

– Зачем вы всем этим занимаетесь?

– Понимаете ли, – ответил он с лёгкой усмешкой, – призвание у меня такое. Этим кто-то должен заниматься. Долг, если хотите. И если некому, то буду я. Так вот, у меня есть копии некоторых документов областного архива. Вот они, доказательства. Я вам покажу не все. Вот приговор тройки. Третья подпись – известного вам Аркадия Николаевича. Приговорён к расстрелу Ястребов Федор. Его внука вы могли видеть на пароме, он там работает. Рыжий такой… Далее – дела раскулаченных. Расстрел. Потом… вот это… Но это всё вторая часть работы Аркадия. То, что было до того, как он стал членом тройки, – это установление советской власти в этом самом посёлке… Для этого потребовалось расстрелять несколько человек – шестерых всего-навсего. Совсем немного, правда? Об этом вам может рассказать старуха, которая живёт на окраине в зелёном доме, – она всё видела своими глазами.