— Местные жители умеют чувствовать приближение пищи: наверное, приехала походная кухня, — заметил Креспи.

— Тем лучше. Я с удовольствием съел бы что-нибудь, — сказал Ларри. — Я так давно этого не делал.

— Знаете, все мы примерно в одинаковом положении! Эти обеды позволили мне немного набрать вес.

Повисло молчание, прерываемое только криками, доносящимися от соседней палатки. Ларри заметил, что старый джентльмен украдкой его разглядывает.

— Благодаря вам я познакомился с вашим другом, — сказал он. — Я уже говорил, что вскоре после вашего исчезновения он пришел ко мне, чтобы спросить, знаком ли я с вами, и предупредить, что, судя по всему, вы общались по делам службы с этим мерзавцем Сальваро. Он спрашивал, не могу ли я чем-нибудь помочь ему в расследовании… Я хорошо помню вечер, проведенный в его обществе. Представьте себе, мой старый дворецкий Джанни в честь открытия театра решил подать мне ужин со всем блеском и великолепием, как делал когда-то… Только нам нечего было положить в тарелки! Капитан Прескот появился в самый разгар этого спектакля, да еще вместе с девушкой.

— С девушкой! — воскликнул Ларри.

— Да… Я же, желая продемонстрировать им былое неаполитанское гостеприимство, втянул их в это представление. А они умирали с голоду! На следующий день нам с Джанни стало так стыдно, что мы решили, как только это станет возможным, пригласить их на настоящий ужин, чтобы исправить впечатление об итальянской кухне. Позвольте пригласить и вас…

Ларри вежливо улыбнулся.

— Вы говорили о девушке… — заметил он. — Не могли бы вы ее описать?

Дон Этторе Креспи выглянул наружу, чтобы посмотреть, не идет ли Пол.

— Француженка из экспедиционного корпуса… Очаровательное создание… Ох, я и так сказал вам слишком много, не говорите ему ничего… Он человек скрытный, но мне показалось, что все кончилось не слишком хорошо.

Ларри кивнул.

— Мне он казался закоренелым холостяком, — прошептал он.

— Каждый имеет право изменить мнение! Оставим это и займемся более серьезными вещами: попробуем получить суп.

Они обогнули соседнюю палатку и вошли в нее с другой стороны. В палатке витал давно забытый запах: восхитительный, чудесный, неописуемый запах горохового супа. Он исходил от новехонькой, еще блестящей алюминиевой походной кухни, на боку которой красовалась наклейка с надписью: «Дар штата Нью-Джерси». У большинства из тех, кто ожидал своей очереди перед палаткой, в руках были разнообразные емкости: от классической тарелки до глиняной миски или бидона для отработанного масла, который протянул повару стоявший одним из первых старый крестьянин, потерявший все.

— Эй, ты что, хочешь, чтобы тебя несло до самого конца войны? — крикнул ему по-английски здоровяк, разливавший суп огромным половником.

— Не понимаю, — ответил старик по-итальянски, с наслаждением нюхая суп, тотчас же покрывшийся подозрительно переливающимися пятнами.

Креспи подозвал одного из подавальщиков. Тот был одет в белую куртку и больше походил на санитара.

— Не могли бы вы принести лейтенанту, вернувшемуся с задания, полную тарелку. И поскорее.

— Две, — уточнил Ларри. — Для дона Этторе и для меня.