– Сегодня Рустем ночует здесь, – объяснил нам доктор и обратился к завхозу по-чеченски: – Проводи гостей, парень. А потом подойдешь ко мне, только побыстрее…

Сопровождаемые завхозом, мы отправились в палату и, оставшись там наедине, некоторое время обсуждали ситуацию. Я был близок к нервному срыву и уже хотел было, наплевав на последствия, немедля произвести в этом бардачном заведении высокой нравственной чистоты тривиальный обыск, придушив между делом проницательного доктора и идиота-завхоза, но Тэд очень своевременно высказал трезвую мысль о том, что доктор вот-вот отчалит домой и можно будет попытаться решить вопрос с завхозом, не прибегая к телесным повреждениям.

Спустя минут двадцать доктор действительно отчалил: я слегка задремал, в нервном ожидании истощив свои силы, и вздрогнул, проснувшись от скрежета ржавых воротных петель.

Выглянув в окно, я обнаружил, что «Волга» Али выехала за территорию, а Рустем задвигает ворота на место, оживленно напевая себе под нос.

Выскочив на улицу, я обогнул корпус и, столкнувшись лицом к лицу с быстро перемещающимся в направлении второго корпуса завхозом, ухватил его за руку и, скорчив заговорщицкую рожу, спросил с сильным акцентом:

– Хочешь заработать сто баксов, а? Хочешь?

Рустем пару раз хлопнул ресницами, и на его высохшем лице обозначилась легкая степень озабоченности. Пару раз безуспешно дернув свою руку, зажатую моей железной дланью, он плаксиво крикнул:

– Пусти, дяденька, пусти! Я должен работать!

– Я тебе дам сто баксов, – медленно проговорил я по слогам и ласково улыбнулся. – Ну? Сто долларов! Хочешь?

– Гы! Сто долларов, – Рустем вдруг расплылся в широченной щербатой улыбке и пустил слюну. – Гы! Дай!

– Давай так, – я опять заговорщицки подмигнул и отпустил руку завхоза. – Мы хотим трахаться, понятно? Тра-хать-ся, – я изобразил движение сильно спешащего лыжника и скорчил блаженную гримасу. – Ясно?

– Гы! Трахаться! – Рустем осклабился и тоже пару раз дернул руками, боднув воздух костлявым тазом. – Трахаться! Хорошо!

– Ну вот, – я похлопал завхоза по плечу. – Ты нам дай хорошую бабу, а мы тебе дадим сто баксов. Бабу на полчаса. И – сто баксов. И – никому ни слова. Идет?

– Идет! – Рустем согласно закивал головой, затем испытующе уставился на меня и вдруг спросил: – Ты военный, да? Ты русский, да?

Я аж поперхнулся. Интересное кино! Как-то один знакомый психоаналитик сказал мне между делом, что шизоиды обладают повышенной чувствительностью и в некоторых случаях даже слабо выраженным даром прорицания… Так, так… Черт, насчет памяти шизоидной я не припоминаю – что там они помнят, что не помнят… Да, вот это залепуха! На практике с таким вот проявлением я столкнулся впервые.

– Ну что ты, что ты! Что ты, Рустемчик! – Я ласково погладил завхоза по спине и взял его под руку. – С чего ты взял, что я военный, да еще и русский, а? Тебе кто-то сказал? Или ты меня еще где-то видел?

– Ха! – завхоз высвободил руку и погрозил мне пальцем. – Ты, когда стоишь, постоянно засовываешь большие пальцы рук под мышки, – сообщил мне завхоз и лукаво шмыгнул носом. – Гы! Так делают военные – они пихают пальцы под лямки разгрузки, – Рустем плутовато хихикнул и причмокнул губами. – Ты шпион, да?

– Я журналист, понятно? – Я изобразил в воздухе вращательное движение и чуть было снова не поставил большие пальцы рук под мышки – черт, действительно, как это так просто можно проколоться! Идиот, идиот – а узрел!

– Я постоянно ношу кинокамеру и потому привык поправлять ремень, – пояснил я завхозу. – Кино, понимаешь, телевизор. Ясно?

– Ясно, – Рустем опять шмыгнул носом. – Бабу, – говоришь?