И вдруг я вижу за ее спиной девчонку с пластиковым стаканчиком с соком в руке.

Я близок к тому, чтобы успеть пробежать оставшееся расстояние и тем самым принести команде победу.

Но девчонка за спиной Элис уже замахнулась.

Не сбавляя шаг и не колеблясь, я прицеливаюсь в стаканчик и запускаю в девчонку мячом.

Как только мяч отрывается от моей руки, весь стадион замирает от ужаса. Элис пугается. И уворачивается, хотя мяч бы в нее не попал…

Спустя полсекунды мяч попадает прямо в стаканчик – и обидчица обливается соком.

С поля за моей спиной доносится свист. На трибунах разочарованный рокот. Судья показывает штрафной. Я даже не смотрю на табло, потому что и без того знаю, что все это значит: запрещенный прием – выход за границу поля. Пенальти – и профуканный период…

Да, тысячи людей сейчас рвут на себе волосы из-за того, что я только что сделал, но единственный зритель, который меня в данный момент волнует, – это моя сестра возле скамьи игроков, выпрямившаяся во весь рост и сияющая улыбкой.

Тренер Роулинз стоит неподалеку от Элис, в недоумении глядя на кричащую от ужаса Эшли Симмонс, всю мокрую и в кусочках льда. Он смотрит на меня, потом переводит взгляд на обидчицу Элис, затем оборачивается к моей сестре. И, кажется, понимает, в чем дело. И тогда поворачивается ко мне и еле заметно кивает: «Отличный бросок!»

Минуту спустя, когда на табло пошел обратный отсчет до конца матча, подающий «Арлингтона» сравнивает счет и приносит своей команде победу.

Сезон закончился, и в том, что мы так бездарно продули, виноват один я. Все ждали, что с моим участием мы победим, а я облажался.

Жалею ли я об этом? Да нет, конечно! Потому что знаю: где-то там, наверху, мой папа сейчас глядит на меня и широко улыбается.

Потом, уже переодевшись в раздевалке, я как бы между делом достаю из кармана джинсов небольшой зеленовато-синий камешек и перекладываю его в противоположный карман.

Через секунду в раздевалку заходит Диллон. С того момента, как мы продули, он единственный из команды, кто перекинулся со мной хоть словом. Но я вижу улыбку на его лице и знаю, что зла он на меня не держит.

– Ну, так что, – говорит Диллон, – зачем ты это сделал?

– Сделал что?

– Хватит строить из себя дурака, братан. Зачем ты запустил мячом в свою сеструху?

Я думаю об отце, затем об Элис, а потом о семи камешках, которые лежат в карманах моих джинсов.

– Все просто, – отвечаю я. – Делай добро – и получишь добро в ответ.

Дженнифер Питчер