– Рюкзак. – Он открыл глаза. – Бутылка с водой там?
– Да. Сейчас покажу.
Пит последовал за ней ближе к телу, но все еще сторонясь его. Рукой в перчатке Аманда открыла верхний клапан рюкзака, и он заглянул внутрь. Бутылка была там, наполненная водой наполовину. И что-то еще. Голубой кролик – игрушка из тех, которые дети берут перед сном в постель. Ее не было в списке.
– У него это было с собой?
– Сейчас пытаемся уточнить у родителей, – ответила Аманда. – Но да. Думаю, что она тоже была у него при себе, просто они не знали.
Пит медленно кивнул. Теперь он знал про Нила Спенсера все. В школе мальчик отличался деструктивным поведением. Был агрессивным. Не по годам взрослым и зачерствевшим, какими люди становятся, когда получают от жизни в основном синяки и шишки.
Но при всем этом мальчишкой шести лет от роду.
Пит заставил себя смотреть на тело мальчика, не обращая внимания на чувства, которые оно вызывало, или воспоминания, которые оно всколыхивало. Можно будет выпить, когда он доберется домой.
«Мы обязательно найдем того, кто это с тобой сделал».
А потом он повернулся и вышел, опять включив фонарик, когда вышел в темноту за прожекторами.
– Ты нам скоро понадобишься! – крикнула ему вслед Аманда.
– Я знаю. – Но сейчас Пит думал лишь о бутылке на кухонном столе и старался не сорваться на бег. – Можешь на меня рассчитывать.
20
Мужчина стоял, поеживаясь во тьме.
Густо-синее небо у него над головой было ясным и усеянным звездами, ночь – суровым, холодным контрастом с жарой дня, оставшегося позади. Но отнюдь не низкая температура вызывала у него дрожь. И хотя он отказывался напрямую думать о том, что сотворил днем, последствия мощного потрясения, полученного в результате его собственных действий, остались с ним, просто не на виду – забурившись куда-то глубоко под кожу.
До сегодняшнего дня он никогда никого не убивал.
До этого он лишь воображал, что готов это сделать, а гнев и ненависть, которые он ощущал в тот момент, помогли ему это пережить. Но потом это деяние оставило его в смятении и полной неуверенности в том, что же на самом деле он чувствует. Он и хохотал в этот вечер, и плакал. Содрогался от стыда и ненависти к себе, но при этом и плясал на полу ванной в бестолковом восторге. Это было просто невозможно описать! Что вполне объяснимо, предположил он. Он открыл дверь, которая теперь никогда не закроется, и испытал на себе то, что лишь немногие на планете когда-либо испытывали или испытают. Для путешествия, в которое он пустился, не существовало ни подготовительных курсов, ни туристских проспектов. Акт убийства оставил его дрейфовать в море эмоций, фарватеры и мели которого не отмечены ни на каких картах.
Теперь он медленно вдыхал холодный ночной воздух, его тело по-прежнему пело. Тут было так тихо, что он слышал шевеление воздуха, словно окружающий мир во сне выбалтывал ему свои секреты. Вдали ярко горели уличные фонари, но здесь он был так далек от их света и стоял так неподвижно, что кто-нибудь мог пройти буквально в считаных метрах и не заметить его. Хотя сам он всех видел – или чувствовал, по крайней мере. Ощущал себя на одной волне с миром. А прямо сейчас, в ранние утренние часы, мог сказать, что совершенно одинок здесь.
Замерший в ожидании.
Полный трепета.