Девочка ткнула уже меня в грудь и вопросительно подняла бровь. Я опять ей залюбовался, что даже имя свое ответил с задержкой. Надеюсь она меня каким нибудь дурачком не посчитает?

— Весел.

— Вэсел… Всел…

— Весел, — повторил я смеясь от ее произношения. У нас в языке гласные произносились очень сухо и коротко, а девушка привыкла, чтобы гласные хорошо слышались, произносила их с долгим звучанием, так, что казалось она напевает, а не говорит.

— Вася. — Уверена сообщила мое новое имя Маша и чуть наклонив голову набок, с любопытством уставилась на меня.

— Ну пусть будет Вася, — улыбнулся я, — Хоть горшком назови, главное в печь не ставь!

— А? — Растерялась девочка от длинной фразы.

Я вышел из-за стойки и провел ее к столу.

— Садись. Я. Пойду. И принесу. Еду. Кушать.

Все свои слова я сопровождал жестами и она меня сразу поняла и уселась на скамейку, выжидающе рассматривая меня.

На кухне я тут же озадачил маму, что нужно накормить гостью, и что за ее завтрак готовы заплатить благородные, те что сейчас лопали мясо. Мама не долго думая разбила четыре яйца на сковороду, отрезала ломоть хлеба и забросила на него пару ложек сметаны с крынки.

— Не боится уже? — Спросила мама, поджаривая побелевшую яичницу.

— Немного, — киваю, наливая в кружку сбитня, — но уже пытается разговаривать. Ее Маша зовут.

— Мари, она вчера говорила.

— Маша — видимо домашнее имя. Она поняла, что основное не выговорю, махнула рукой и сказала домашнее.

— Ты видать ей понравился, благодарна, что ее сумку принес. На, иди корми гостью

С этими словами мама сунула мне хлеб со сметаной и тарелку с яичницей.

Девушка еде обрадовалась, только недоуменно уставилась на ложку и что-то поискала глазами. Потом еще раз осмотрела ложку и неуверенно взяла ее в руки

— Это ложка, ей едят, — я изобразил жестом, что надо делать с ложкой. Точно, дикарка ведь, возможно они вообще руками едят.

— Хи-хи-хи, — развеселилась Маша от моей пантомимы, взяла ложку и отщипывая ей кусочки, принялась есть.