Список жертвователей оказался внушительным, хотя и заурядным. За именами леди Денхэм, мисс Бреретон, мистера и миссис Паркер, сэра Эдварда Денхэма и мисс Денхэм, о которых можно было сказать, что они открывали сезон, следовали самые непритязательные фамилии: миссис Мэтьюз, мисс Мэтьюз, мисс Э. Мэтьюз, мисс Г. Мэтьюз; миссис Браун и мистер Ричард Пратт; лейтенант Смит, Королевский Военно-морской флот; капитан Литтл из Лайм-хауса; миссис Джейн Фишер, мисс Фишер; мисс Скроггз; преподобный мистер Ханкинг; мистер Биард, поверенный, гостиница «Грейз-инн»; мистер Дэвис и мисс Мерриуэтер.

Мистер Паркер не мог отделаться от чувства, что этот список не только отличался крайней невыразительностью, но и оказался гораздо короче, чем он ожидал. Правда, пока что шел июль, а главными курортными месяцами все-таки считались август и сентябрь. Кроме того, его утешала мысль о скором прибытии обещанных больших семейств из Суррея и Камберуэлла.

Миссис Уитби без промедления покинула свой закуток. Она пришла в восторг, оттого что снова имеет счастье видеть мистера Паркера, чьи манеры считались безукоризненными. Они погрузились в обмен любезностями и начали беседовать, а Шарлотта, добавив свое имя к списку жертвователей в новом сезоне, занялась некоторыми безотлагательными покупками, носящими благотворительный характер, ожидая, пока миссис Уитби закончит приводить себя в порядок. Кстати сказать, женщину украшали блестящие кудряшки и всевозможные безделушки.

В библиотеке, естественно, можно было найти все: любые бесполезные вещички, без которых просто невозможно обойтись — их совершенно нельзя было не купить, особенно если учесть то чувство расположения, которое Шарлотта испытывала к мистеру Паркеру, что только поощряло ее делать расходы. У Шарлотты появилось ощущение, что она должна сдерживать себя, вернее, она сообразила, что в двадцать три года вести себя иначе будет непростительно и ей вряд ли пойдет на пользу, если она истратит все свои деньги в первый же вечер. Она взяла в руки какую-то книгу — это оказалась «Камилла». У Шарлотты не было молодости Камиллы, и она не собиралась разделять с ней ее отчаяние, поэтому, отвернувшись от стеллажей с колечками и брошками и подавив дальнейшие соблазны, она расплатилась за то, что уже успела выбрать.

К ее неописуемому восторгу, они должны были подняться на утес, но, выйдя из библиотеки, столкнулись с двумя леди, чье появление внесло коррективы в их планы. Это были леди Денхэм и мисс Бреретон. Они только что побывали с визитом в Трафальгар-хаусе, откуда их направили в библиотеку, и, хотя леди Денхэм после прогулки в целую милю чувствовала себя превосходно и была даже чересчур подвижна и активна, Паркеры считали, что ей требуется отдых и будет лучше, если она отправится к ним выпить с ними чаю. Итак, прогулку на утесы пришлось заменить немедленным возвращением домой.

— Нет-нет, — заявила высокородная дама, — я не позволю, чтобы из-за меня вы торопились с чаем. Я знаю, что вы любите пить попозже. Я не желаю доставлять своим соседям неудобство из-за того, что сама пью его раньше. Нет-нет, мы с мисс Кларой выпьем чай у себя дома. Мы пришли сюда безо всякой задней мысли, нам всего лишь хотелось повидать вас и убедиться, что вы действительно вернулись, но теперь мы отправляемся к собственному чаю.

Однако же она позволила увлечь себя к Трафальгар-хаусу, где незаметно завладела гостиной и, кажется, пропустила мимо ушей слова мистера Паркера, когда тот отдал распоряжение слуге немедленно принести чай. Оказавшись в компании тех, с кем после утренней беседы ей нестерпимо хотелось познакомиться, Шарлотта вполне утешилась этим, лишившись прогулки. Она принялась наблюдать.

Леди Денхэм была дамой среднего роста, полной и коренастой, порывистой в движениях, с проницательными умными глазами, с самодовольным, но не лишенным приятности выражением лица. Хотя ее манеры отличались прямотой и бесцеремонностью, как у человека, который привык не стесняясь выражать свои мысли, в ней чувствовались юмор и сердечность, вежливость, даже любезность. Она искренне пожелала лично познакомиться с Шарлоттой, обрадовалась, увидев своих старых друзей, и вообще, казалось, прямо-таки лучилась доброжелательностью.

Что касается мисс Бреретон, то ее внешность полностью оправдывала восторги мистера Паркера, и Шарлотта решила, что она еще никогда не встречала столь милой и интересной молодой женщины. Элегантная, высокая, привлекательная, с нежным цветом лица и голубыми глазами, скромная, но, тем не менее, обладающая природной очаровательной грациозностью, она показалась Шарлотте подобной тем героиням, о которых рассказывалось на страницах многочисленных томов, оставшихся стоять на полках библиотеки миссис Уитби.

Вероятно, оттого что она только что покинула эту библиотеку, Клара Бреретон неразрывно ассоциировалась у нее с героиней какого-то романа. Ее положение при леди Денхэм только укрепляло это ощущение. Казалось, что ее специально поместили в один дом с пожилой леди, чтобы продемонстрировать, как дурно обошлась с ней судьба. В самом деле, нищета и нужда в сочетании с такой красотой и такими достоинствами не оставляли ей надежды на успешную карьеру в жизни.

Подобные чувства отнюдь не явились результатом романтических порывов, которые вовсе не обуревали Шарлотту. Нет, она была трезвомыслящей молодой леди, которая прочитала достаточное количество романов, чтобы обладать живым воображением, но она вовсе не находилась под их влиянием, и, хотя в первые пять минут она забавлялась тем, что раздумывала, какие же гонения выпали на долю Клары, особенно со стороны леди Денхэм, последующие наблюдения показали, в чем она с удовольствием призналась себе, что обе женщины, несомненно, испытывали друг к другу самые дружеские чувства.

По ее мнению, единственным недостатком в отношениях старой дамы и Клары Бреретон было то, что леди Денхэм чопорно величала девушку «мисс Клара», против чего было трудно возразить, учитывая, с каким вниманием и заботой относилась к ней Клара. С одной стороны, это была покровительственная и необидная доброта, с другой — благодарное и искреннее уважение.

Разговор шел исключительно о Сандитоне: о нынешнем числе отдыхающих в нем и надеждах на хороший сезон.

Было очевидно, что леди Денхэм проявляла больше волнения и страхов перед возможными убытками, чем ее коадъютор. Ей хотелось, чтобы местечко быстрее заполнялось отдыхающими, ее одолевали дурные предчувствия, что в некоторых домах останутся свободные места. Не были забыты и два больших семейства, о которых сообщила мисс Паркер.

— Очень хорошо, очень хорошо, — заявила ее светлость. — Одно семейство из Западной Индии и другое из школы-интерната. Хорошо звучит. Это должно принести деньги.

— Полагаю, никто не обращается с деньгами свободнее, чем публика из Западной Индии, — заметил мистер Паркер.

— Да, я слышала об этом, и оттого что кошельки у них толстые, они считают себя равными, вообразите себе, представителям наших старинных фамилий. Кроме того, разбрасывая деньги направо и налево, они не думают о том, что наносят этим ущерб, поскольку поднимают цены. И если они приедут сюда для того, чтобы поднять цены на наши предметы первой необходимости, мы не скажем им «большое спасибо», мистер Паркер.

— Моя дорогая мадам, они могут только поднять цены на потребляемые товары, но при этом обеспечат нам такой высокий спрос на них и такой приток денег, что принесут больше пользы, чем вреда. Наши мясники, булочники и торговцы не могут стать богаче сами по себе, не принеся при этом процветания для нас. Если они останутся в проигрыше, наша арендная плата окажется под вопросом, и в пропорциональном отношении к их доходам мы в конечном счете всегда будем в выигрыше, повысив стоимость своих домов.

— А, отлично! Хотя мне не хотелось бы, чтобы у мясников поднялась цена на мясо. И я постараюсь удерживать ее низкой так долго, как только смогу. Ага, вон та молодая леди улыбается, я вижу; осмелюсь предположить, что она считает меня странным созданием, но в свое время и она начнет волноваться из-за таких вещей. Да-да, моя дорогая, будьте уверены, и вы начнете думать о цене на мясо у мясника, хотя вам, быть может, и не придется кормить такую ораву слуг, которую мне приходится держать в своем доме. И я считаю, что им-то живется намного лучше, чем прочим слугам. Всему свету известно, что я не люблю выставляться напоказ, но если бы не мой долг перед бедным мистером Холлисом, я никогда не стала бы содержать Сандитон-хаус так, как сейчас. Я делаю это не для собственного удовольствия. Так-так, мистер Паркер, — продолжала леди Денхэм, — а второе семейство, значит, это школа-интернат, французская школа-интернат, правильно? Ну, здесь никакого вреда. Пусть остаются на свои шесть недель. За это время, кто знает, может быть, кто-то из них окажется достаточно расточительным, чтобы захотеть попробовать молока, а я как раз держу в настоящее время двух коз. Но маленькие мисс могут испортить мебель, даже наверняка это сделают. Надеюсь, у них будет строгая гувернантка, которая уследит за ними.

Когда стала известна цель его поездки в Уиллингден, несчастный мистер Паркер удостоился от леди Денхэм столь же малой похвалы, как и от своих сестер.