— Ничего.

Я открыла дверь, едва не треснув ею настойчивого провожатого. Первым, что бросилось в глаза, было роскошное кружевное жабо, настолько огромное, что прочие части казались придатком к нему. Жабо сражало наповал, но остальное не впечатляло. Плюгавый мужичок лет сорока, вертлявый и тощий, с зачёсанными на плешь мышастыми волосами. Ножки у него были тоненькие, как спички, так что верхняя часть казалась непропорционально большой, как у индюка.

Он проворно отскочил в сторону и согнулся в поклоне, как подобает тому, кто находится несоизмеримо ниже в иерархии.

— Моё имя Лиммерик, ваша светлость, — с заискивающей улыбкой сообщил он, одёргивая полы камзола. — Прошу, не будем заставлять сэра Броуза ждать, он предпочитает разбираться с делами столь скоро, сколь это возможно.

— Замечательная привычка. — Моя ответная улыбка заставила Лиммерика раскраснеться. Хотя не исключаю, что дело было в слишком быстром темпе ходьбы. — Ведь угроза внезапной смерти всегда где-то рядом.

— П-простите? — Теперь он столь же стремительно бледнел.

Семенившая за нами Эдна громко и крайне неестественно кашлянула.

— Болезни, несчастные случаи, злой рок, в конце-то концов, — философски ответила я, — каждая секунда может оказаться последней. Видимо, сэр Броуз осознал эту простую истину, раз способен заставить себя заниматься делами даже в таком месте.

Я обвела галерею, что мы проходили, широким жестом. Длинный переход из одного крыла в другое являл чудесный вид на беломраморные фонтаны и квадраты прудов.

Всю дорогу Лиммерик косил глазом, как напуганная лошадь. Видимо, боялся, что причиной его внезапной смерти каким-то образом могу стать я. На его месте я бы больше переживала, как бы не утонуть в супнице, однажды не выдержав веса монструозного жабо. Приколотый у ворота камень в золотой оправе был размером с гусиное яйцо. Таким и убить можно.

И так, с поддержкой в составе нервного Лиммерика, Эдны с похоронным лицом и двух высоченных гвардейцев, не удивляющихся никому и ничему, мы достигли правого крыла дворца. Каким бы ни был комичным мой провожатый, он справился со своей задачей на ура, выбирая путь так, чтобы ни одна живая душа нас не увидела.

Правое крыло — оно же крыло Совета, — было отделано не столь роскошно. Сразу чувствовалось, что люди приходят сюда марать документы и ругаться по поводу бюджетов, а не праздно бездельничать. Здесь принимали просителей, давали рассчёт строителям и прислуге, а ещё — вели следствие, необходимость в котором не отпадала никогда.

Из-за высоких дверей тёмного дерева не доносилось ни звука.

— Прошу, ваша светлость, — Лиммерик отворил дверь и снова поклонился, пропуская меня вперёд.

Глубоко вдохнув, я прошла дальше, навстречу пристальному взгляду, от которого безотчётно хотелось улизнуть. Над столом, более похожим на прямоугольный высокий гроб, стоя горбился субъект с неприятным лицом. Его крючковатый нос явно не раз ломали, набрякшие мешки под глазами добавляли лет. Длинные волосы, побитые сединой, свисали неопрятными прядями. В пальцах, смахивающих на паучьи лапы, он держал перстень-печатку.

Когда я вошла, печатка с силой опустилась на воск. Едва не вздрогнув, я вопросительно склонила голову набок. «Не теряй самообладания, — внушала я себе в этот момент, — ты ничего не сделала. А раз не сделала, то и не докажут».

— Леди Вилфорт, — негромко произнёс главный дознаватель, продолжая буравить меня чёрными глазами, — у короны возникли к вам вопросы.

Меня передёрнуло. В этом невыразительном голосе отчётливо был слышен стук топора.