На костлявые плечи Чжилиня было наброшено зимнее пальто. Его мешковатые хлопчатобумажные штаны были подвернуты чуть ниже колен, но, несмотря на это, кое-где материя потемнела, намоченная брызгами прибоя.

— Чжуань — это тай-пэньвсех гонконгских тай-пэней.Он является главным “драконом” в круге избранных. В конечном счете Чжуань будет контролировать весь бизнес и торговлю, осуществляемую в Азии. Он станет той отдушиной, через которую Пекин начнет вести свои дела, а осевшие в Индонезии китайские бизнесмены — получать свою прибыль. Через него потечет торговля с Британией, точно так же, как и с Америкой, Японией, Таиландом, Малайзией.

Чжилинь глядел туда, где солнечные блики на воде блестели, подобно пластинкам из начищенной меди.

— Это высшая цель всей моей жизни, моей жатвы. Пятьдесят лет я мечтал об объединенном Китае. Я уже рассказывал тебе, как принимал участие в зарождении китайского коммунизма. Моя первая жена Мэй была помощником Сунь Чжоншаня, — он говорил о докторе Сунь Ятсене, основателя Гоминьдана. — Мы встретились в Шанхае в то время, когда организовывалась китайская коммунистическая партия.

Я поведал тебе о своем детстве в Сучжоу, о том, сколько времени я проводил в саду моего наставника Цзяна. Именно там я узнал, сколь важное значение в жизни имеет хитрость и изобретательность. Сад Цзяна выглядел настолько естественно, что некоторое время я вполне серьезно верил, будто каждое дерево, куст или камень в нем стоит на своих местах многие сотни лет, а может, даже с самого сотворения мира.

Вообрази себе мой испуг, когда Цзян открыл мне тайны своего сада. Он рассказал мне про холмик, который он создал собственными руками, стремясь достичь определенного успокаивающего эффекта. Про валуны, принесенные им с берега ручья. Про деревья, пересаженные с другого места, кусты, появившиеся в саду всего три недели назад. Сад был творением его рук, и все же нес в себе гармонию, присущую только самой природе. Неудивительно, что я полагал, будто сам Будда потрудился над этим клочком земли, а вовсе не разум одного-единственного человека.

Однако я ошибался и вскоре сам убедился в этом. Я стал частью плана, в соответствии с которым Цзян создавал свой сад.

Мысли об этом не выходили у меня из головы, пока я рос. К тому моменту, когда моя семья переехала в Шанхай, и пришло время мне поступать в колледж, я твердо знал, что должен каким-то образом применить стратегию Цзяна в игре, носящей название жизнь. Я уже являлся мастером вэй ции одерживал победы за игровой доской.

В те дни, Джейк, все мои друзья только и вели разговоры о том, чтобы очистить наше побережье от напавшего на него заморского дьявола. Заморский дьявол систематически вывозил из Китая его природные ресурсы, наживаясь за наш счет. Однако тогда страна была разделена на части и в ней шла междоусобная война. Как в таких условиях она могла оградить себя от заморского дьявола? На сей счет велись бесконечные споры. Я выслушивал мнения других, но редко вставлял собственные замечания, ибо знал, насколько враг коварен и хитер. Я размышлял о том, что если бы мы только проявили достаточную изобретательность, отдав заморскому дьяволу то, что, как он полагал, ему нужно, то смогли бы использовать его в своих целях так, как он использовал нас в своих. Нам бы удалось поставить его таланты на службу нашей стране.

Однако прежде всего Китай должен был объединиться. В то время у меня не имелось ясного представления о том, как можно укротить столь обширную страну, измученную нищетой и смутами.

И вот тогда-то в Шанхае произошла встреча, перевернувшая мою судьбу. Я столкнулся лицом к лицу с коммунистической идеей и инстинктивно почувствовал, что нашел наконец нечто, благодаря чему мир может вновь воцариться на нашей земле.

Тогда наступила первая стадия рена, моей полувековой “жатвы”. Однако для воплощения в жизнь своих идей мне пришлось покинуть Шанхай и Афину — мою вторую жену и твою мать... И покинуть тебя. У меня не было выбора. Китай стоял для меня на первом месте. Так было всегда.

Теперь мы наконец добрались до финальной стадии. Тебе предстоит стать оросительным каналом, по которому потечет все могущество азиатского континента. Китай вновь станет единым целым. Это произойдет не путем разрушения Гонконга, к чему рьяно стремятся некоторые умники в Пекине, но через использование всех преимуществ, полученных этой колонией от заморского дьявола. Я говорю о свободной торговле и открытом рынке. Сохранив лицо, мы сумеем добиться от заморского дьявола помощи для нашей промышленности и электроники, в которой так остро нуждаемся.

Под сенью широко раскинутых крыльев круга избранных Китай будет процветать и развиваться.

Это твоя судьба, твое предназначение — увидеть плоды моей “жатвы”. Пройдут годы, и коммунизм увянет и отомрет сам собой. В прошлом он сослужил нам добрую службу, став мощным инструментом в наших руках. Он пробудил спящего колосса, каким являлся Китай, и продвинул его вперед до определенного рубежа, Однако теперь он тянет нас назад. Мы задыхаемся в тисках устаревшей доктрины, в то время как весь мир шагнул уже в новую эпоху. Если мы не последуем его примеру и не вступим в новую, великую обитель человечества, то Китай обречен на отсталость и реальную перспективу попасть в подчинение Москвы. Советы на протяжении десятилетий искали ключ к управлению нашим будущим.

Чжилинь сделал неловкое движение, и на короткое мгновение гримаса боли омрачила его лицо.

— С самого начала, Джейк, я знал, что не смогу пройти дальше стадии Цзян. Я успел сделать достаточно много за свою жизнь, и вот теперь я нашел тебя, своего сына. Я создатель. Тебе же уготована роль Чжуаня, канала, через который будет течь вся деловая энергия в Азии. Я признаю, что не в состоянии контролировать все силы, вступающие в игру на нынешнем этапе не только на материке и в Гонконге, но и в Бангкоке, Сингапуре, Маниле, Куала-Лумпуре, Дели, Токио и Осаке. Некоторые связи уже установлены и отданы в твое распоряжение. Остальными придется заняться тебе самому. Это входит в обязанности Чжуаня так же, как и продолжение борьбы с нашими врагами.

Какая-то джонка обогнула мыс и взяла курс в открытое море. Ее парус надулся, поймав зимний ветер, и джонка накренилась.

Чжилинь протянул перед собой открытую ладонь, и Джейк увидел на ней нефритовую гемму с изображением двух мифических животных, сошедшихся в смертельной схватке. Некогда гемма была расколота на четыре куска, соединенных теперь между собой золотыми скрепками.

— Недостаточно лишь предаваться мечтам и плести паутину власти, — Чжилинь поворачивал гемму на ладони то так, то эдак. — Наши умозрительные схемы окажутся никуда не годными в конечном счете, если йуань-хуань,крут избранных, распадется. Связь между его членами может оказаться куда более хрупкой, чем ты предполагаешь. Да, “драконы” триад и тай-пэни,выбранные мной, связаны этим фу,императорской печатью, выгравированной на нефрите, части которой ты, Ничирен, Блисс и Эндрю собрали воедино.