— Что-то случилось, ты такая бледная? — затараторила она.

— Мама дома? — тихо и мрачно спросила София.

— Да, позвать?

— Позови.

— Софи, привет.

Мама появилась через пару минут, она совсем не изменилась за последние два месяца, именно столько времени Тревиль не разговаривала с матерью.

— В чем дело? У вас там все хорошо, в новостях говорили у вас там неспокойно. Где отец?

— Неспокойно? — девушка приподняла брови. — У нас тут гражданская война полным ходом!

— Все так плохо, да? — тревожно переспросила мать. — Ты не волнуйся, все будет хорошо. Чего бледная такая?

— Мам, отец он… его… — Софи запнулась, не зная как лучше преподать эту ужасную новость. — Он мертв, мам.

— Что значит, мертв? — непонимающе нахмурилась женщина, и присела на подлокотник дивана. — С ним же все хорошо было вроде.

— Его убили, — мертвым голосом ответила София и уставилась на мать тяжелым угрюмым взглядом.

— Господи!

Леди Тревиль зажала рот руками и замотала головой, пытаясь справиться с поступившей информацией.

— Как такое могло произойти? — воскликнула сестра. — На задания ж ты обычно ходишь!

— Его казнили, — с трудом сохраняя адекватность, пояснила девушка и, стиснув зубы, все-таки смогла сдержать слезы.

— А с тобой все нормально? — сквозь слезы, спросила мать.

— Я ранена, но жить буду, — хмуро ответила София. — Похороны были сегодня, раньше не могла позвонить, прости, в себя только вчера пришла.

— Такое сильное ранение? — с горящими глазами переспросила сестра Софи.

— Почти смертельное, — глухо сказала Тревиль и потерла глаза руками. — Мне пора, мам. Теперь на мне все управление. Завещание вступит в силу через неделю, свое я тоже написала. Наш юрист обо всем позаботиться.