Послышался звук шагов и шорох ткани. Ричард молчал секунд двадцать, после чего негромко сказал.
— Я выбираю яд, только быстрый.
— Неожиданный выбор… я думал, ты захочешь умереть с оружием в руках.
Сантьяго явно был очень удивлен.
— Оружие это хорошо, но от яда можно умереть без боли, а вот от оружия вряд ли.
— Ладно, — голос предводителя мятежников снова стал равнодушным. — Я не думал, что ты это выберешь, но на всякий случай прихватил с собой пузырек с отличным ядом, ты даже не заметишь, что умер. Вот держи.
— Ты такой обходительный, — не сдержал сарказма Гизборн.
— Можешь сказать свое последнее слово, думаю, Софи его услышит, так что не стесняйся.
— Софи, — голос Ричарда потеплел. — Все, что я хотел ей сказать, я сказал на корабле. Прощай, мое солнце!
Наступила тишина, а потом на пол упало что-то тяжелое. Софи зажала ладонью себе рот, чтобы не закричать. В груди все сжалось, к горлу подкатил комок, на глаза навернулись слезы, а в голове наступила полная сумятица.
— Очень трогательная речь, — комментировал происходящее Сантьяго. — Ребята, унесите его отсюда.
София вынула наушники, ей показалось, что она сейчас потеряет сознание.
— Как давно сделали эту запись? — не своим голосом спросила она.
— Примерно три минуты назад.
— Отец знает?
— Еще нет, мы решили сначала тебе сказать.
— Прекрасно, — девушка резко поднялась. — Сообщите ему.
— Ты куда?
Софи ничего не ответила, мрачно зыркнула исподлобья и вышла из комнаты связи. Она помчалась к себе в комнату. Плащ, меч, бластеры, аккумуляторы, перчатки и сапоги, Тревиль собиралась быстро и слаженно. В ее движениях не было суеты, она двигалась с четкостью машины. Девушка прекрасно понимала, что любой нормальный боец на ее месте дождался бы ночи, но она, во-первых, ждать не могла, а во-вторых именно ночью Сантьяго и устроил бы на нее засаду в доме Гизборна. Со времени его смерти прошло совсем мало времени, наряд наверняка еще даже не выехал.
Уже на пороге ее остановил отец. Софи ни сказала ему, ни слова, молча посмотрела в глаза, высвободила руку и вышла прочь.