— В жизни всякого человека, наверное, наступает момент, когда он начинает думать, что смерть — самый легкий выход из положения, — произнес Свердлов. Он взял ее руку и поцеловал. Рука была ледяная. — Но я в это не верю. Это решение, типичное для нашего столетия, ты не заметила? На все проблемы мира у нас только один ответ — смерть. Рождается слишком много детей — аборт. Слишком много людей живут слишком долго, висят на шее у государства, надоели своим семьям. Уничтожить. У вас политические противники — прикончите их. Раньше подобные вещи решались на войне, теперь такой способ решать проблемы принимает другие масштабы и проникает повсюду. Для них же лучше, для ублюдков, детей, которые вырастут в нищете и лишениях, лучше для немощных стариков, которые перестанут страдать. Лучше для обманутых, которые не видят, что у тебя на уме, и не могут заразить остальных вредными идеями. Было бы лучше, если бы я пошел, тихонечко застрелился и облегчил им жизнь. Как офицер и джентльмен. Но я не из таких, так что успокойся и не смотри на меня так. Я не собираюсь кончать с собой или подставлять себя под чужую пулю по причине, с которой не могу согласиться. Но я хочу попросить твоей помощи. Ты сделаешь то, что я попрошу?

Она отвела глаза:

— Ты же знаешь, что сделаю. Я сделаю все. — Ресторан почти опустел, большая компания итальянцев, которая, оказывается, праздновала день рождения, расплачивалась, смеясь и напевая, перекидываясь шутками с управляющим, который, по-видимому, хорошо знал их. Свердлов поцеловал ее руку еще раз.

— Они подумают, что мы влюбленные, — заметил он. — И не будут ворчать, если мы задержимся. Они так сентиментальны, эти итальянцы. Могу я попросить тебя еще раз позвонить?

— Да, но уже поздно. Полночь. Кому я должна позвонить?

— Твоему другу из посольства, — сказал Свердлов. — Мистеру Лодеру. Скажи, что я хотел бы встретиться с ним.

— Но так поздно, — возразила Джуди. — Там же никого не будет.

— Его найдут, — прервал ее Свердлов. — Пожалуйста, позвони.

Это был его единственный шанс: не подвергая себя опасности, выйти на английскую разведку — телефонные разговоры Джуди никто проследить не сможет, — и, даже если слежка довела его до траттории, действуя по приказу Голицына, они знают, что у него встреча с кандидатом на вербовку, который сейчас пойдет попудрить нос в женскую комнату, а совсем не звонить из телефонной будки, что с другой стороны зала, за кухней.

Он щелкнул пальцами, и к нему подошел сам управляющий. Он раскраснелся и буквально расточал дружелюбие. Гости пригласили его к праздничному столу, и он пребывал в приподнятом настроении.

— Сеньор, а где же прекрасная леди?

— Пудрит носик, — ответил Свердлов. — Можно еще кофе и чего-нибудь выпить? Еще не очень поздно...

— Нет, нет, ну что вы. Можете заказывать все, что вам угодно. Мы еще не закрываемся. — Он наклонился к русскому и, сияя, предложил: — Я принесу для леди «Стрега». Знаете, у этой штуки есть особые свойства! — Он отошел и что-то скомандовал по-итальянски. Он говорил с тяжелым акцентом и совсем не употреблял американизмов: он только пять лет как приехал в страну, но его траттория уже пользовалась успехом, и он отлично зарабатывал.

Свердлов встал навстречу подходившей к столику Джуди.

— Его там нет, — объяснила женщина. — Я дозвонилась до кого-то, но его нет. Они не знают, когда он вернется. — Она посмотрела на Свердлова. — Я сделала все, что могла. Сказала, что дело очень важное. Они ничего не могли сказать, только добавили, что у него заболела жена и он улетел домой. Я спросила про второго, его помощника, но и его тоже нет. Боже мой, Федор, что же нам делать?

— Еще раз подумать, — ответил он. — Они не знают, когда он вернется? Или где этот другой, его помощник?

— Нет, — повторила она. — Он очень мало распространялся. Это был, наверное, кто-нибудь из дежурных. Он сказал, что Маклеод уехал из Вашингтона, и больше ничего не известно.

— Тебе принесли «Стрега», выпей, — предложил Свердлов. — Это средство, стимулирующее половое влечение. Ты займешься сегодня со мной любовью, а потом мы непременно что-нибудь придумаем.

— Брось ты свои шуточки. Это же ужасно, я не знаю больше никого, к кому можно теперь обратиться. Федор, а что, если к американцам? Ты знаешь кого-нибудь?

— Я знаю нескольких — в лицо и по имени. — Он криво улыбнулся. — Но к ЦРУ я не пойду. Я пойду к англичанам, но не к американцам. Ваши намного нейтральнее. Американцы — злейшие враги моей страны, и я не дам им информацию, которую они могут использовать против нас. Либо мистер Лодер, либо никто.