— Только не говорите мне, что вы психолог!
— Я психолог, но дело не в этом. Неужели, вы действительно не помните ее?! — женщина недоверчиво смотрела на меня.
— Я уехала из Мурманска, когда ей было всего пять… Откуда я могу ее знать?!
— Но вы приезжали еще пару лет сюда, разве нет?
— Бывало… На каникулы, но и что с того?! Я узнала о ее существовании всего несколько дней назад!
— И даже этот шрам ничего вам не напоминает? — она мягко взяла меня за руку и немного задрала рукав свитера…
— Извините, но мне пора! — вырвавшись из ее рук, я быстрым шагом вышла на улицу. Только здесь я позволила себе слегка притормозить и взглянуть на свою левую руку… Все знают, что я левша. Но мало кто знает, что эта многострадальная рука выдержала три перелома и сумела восстановиться после неслабо порванной мышцы. Хмуро смотря на старый шрам, оставшийся от крепких собачьих зубов, я пыталась понять, что же мне хотела рассказать Нина Петровна…
Я встретила Илью на троллейбусной остановке, напротив областного театра. Не сговариваясь, мы направили свои стопы наверх по Книповича. Всю дорогу шли молча, только курили не переставая… Дойдя до пересечения с Полярными зорями, зашли в дверь маленького уютного бара с простым названием «Охотник» и, сев за дальний столик, заказали по бокалу чешского пива.
— Ну? Что делать-то будем?
— Я не знаю… — опустив голову на руки, я пыталась сосредоточиться и хоть как-то отвлечься от тупой боли, стучащей в висок, — А это точно?
— Точнее некуда… — мрачно ответствовал молодой прокурор.
— «…И нам осталось уколоться и упасть на дно колодца, и там пропасть на дне колодца, как в Бермудах — навсегда», — строчка из Высоцкого сама по себе всплыла в мозгу, — Может действительно, бросить все это дело к чертовой матери и уехать в отпуск?!
— Проще, кажется, просто застрелиться… У тебя табельное с собой? — он невесело усмехнулся.
— А как умудрились сличить отпечатки?!
— Здрастье, я ваша тетя! — Рыдван аж пивом чуть не поперхнулся, — Его собственная безопасность в разработке держит. У них и взяли.
— Нда… Дык, может им и отдадим все и не будем париться?!
— Сдаешься?
— Я не могу бороться одна со всем миром, Илья…
— Почему одна?! — он удивленно посмотрел на меня, — А я? А Лёха?
— Еще скажи Михалыч и будут «Д’Артаньян и три мушкетера» по-мурмански… — вслед за уголком губ, изогнувшимся в кривой усмешке, пристроилась и моя бровь.