– Да вроде. Еще песчинку помещали в эту каплю, что-то там еще. Экспериментировали по-разному, так сказать.
– Очень хорошо! Тогда вы должны правильно понять меня. Представьте себе, что наша с вами древняя и прекрасная планета Земля, вместе со всеми ее обитателями, это просто обычная «капля воды, наполненная микробами», – под чьим-то микроскопом. Для нас проходят века, для того, кто сидит за микроскопом, – часы, а может даже – и минуты. И этот неизвестный исследователь, а по факту – многочисленные исследователи, упрямо ставят над бедными «микробами» разные опыты!
– Какие… опыты?
– Самые разные. Например, определенному виду бесконечно глупых обезьян делаются инъекции, способствующие активизации работы головного мозга. Стимулируют и катализируют, выражаясь по-научному, процесс естественной эволюции. Время от времени доверчивому человечеству подбрасывают коварные «подарки»: колесо, технологию плавки бронзы и железа, письменность, счеты, современную демократию, двигатель внутреннего сгорания, динамит, ядерную бомбу, Интернет… Чтобы придать всему исследовательскому процессу требуемую динамику. Параллельно с этим осуществляются сложные и неоднозначные психологические эксперименты, моделируются различные поведенческие ситуации, провоцируются экстремальные процессы…
– Моделируются ситуации, провоцируются экстремальные процессы… – непонимающе и хмуро ворчит Егор. – А можно поподробнее, уважаемый мистер Координатор?
– Да без вопросов, уважаемый господин Леонов! Допустим, только на минутку, что такие одиозные фигуры, как Александр Македонский, Нерон, Наполеон, Петр Первый, Емельян Пугачев, Ленин, Гитлер, Сталин – и многие другие неординарные личности, достаточно серьезно поменявшие ход развития истории человечества, появились не сами по себе…
– А откуда?
– От верблюда. Их ввели в игру наши «экспериментаторы». Понимаете теперь?
– Нет! – честно признается Егор. – Кто они такие, эти «экспериментаторы»? И чьи интересы тогда представляет ваша спецслужба?
– «Экспериментаторы», как легко догадаться, не являются жителями нашей планеты, – строго и печально произносит обладатель многознающих глаз. – А служба, которую я имею честь представлять, как раз и отстаивает интересы «капельки воды, наполненной мирными микробами». Человеческой расой, то бишь. Пресекаем, по мере наших скудных сил, наиболее опасные и изощренные эксперименты. Вот и вам, господин Леонов, мы предлагаем: оказать одну важную услугу – всему человечеству, так сказать, в целом…
Координатор загадочно замолкает, молчит и Егор, пытаясь хоть как-то переварить полученную информацию. Потом он спрашивает:
– И есть конкретные успехи у вашей славной службы? Много гадких и изощренных «экспериментов» вам удалось пресечь?
– Много! – Глаза мужчины становятся жесткими и холодными. – Например, Третья мировая война, с широкомасштабным использованием ядерного оружия, так и не началась. Хотя наши «оппоненты» пытались спровоцировать начало этого события не один десяток раз. Первая попытка была предпринята еще весной 1944 года, когда вермахт был оснащен «грязной» атомной бомбой. Только усилия нашей специальной группы позволили предотвратить ее применение – ценой серьезных и невосполнимых потерь… А ведь это, в свою очередь, могло коренным образом изменить и весь ход Второй мировой войны. Не так ли?
– Запросто – могло! – подтверждает Егор. – Только вот – почему именно я вас заинтересовал? Только не говорите, что, мол, из-за моего философского склада ума и врожденной любви к различным авантюрам… Идиотов всегда в зеркале надо искать…
Его собеседник резко поднимается со своего стула, отходит куда-то в сторону.
«Сколько же ему лет? – спрашивает Егора его внутренний голос. – Прямая спина, осанка – двадцатилетнего юноши, а морщин на лице и шее – как будто ему уже далеко за восемьдесят…»
Координатор ловко подкатывает элегантную тележку на колесиках, на которой укреплен портрет мужчины средних лет: объемный рыже-оранжевый парик, старинный кафтан, щедро украшенный красно-зелеными самоцветами и пышными сиреневыми кружевами, на боку – длинная шпага в позолоченных ножнах.
– Вам никого не напоминает сей важный вельможа?
Егор внимательно всматривается, отвечает – совсем даже неуверенно:
– Пожалуй, этот господин очень похож на меня… Или – я на него? Только здесь ему лет тридцать пять, да и этот дурацкий кудрявый парик… А так – да, есть очень даже много общего. Кто это такой?