Всеслав подошёл, поигрывая мечом:

– Тебе не по вкусу наше веселье, Эпикур?

– Это варварство. – Эпикур старался не смотреть на Всеслава.

– Варварство? Что ты подразумеваешь под варварством? Это римляне настоящие варвары, у них нет ни собственной культуры, ни собственной философии, все ворованное, кроме их наглого самомнения. Варварство – поклоняться чужим богам и забывать о собственных. Зачем нам эти плоскогрудые богиньки с поросячьими мордочками, все эти Нимфы, Дриады и Нереиды? – Он поднял меч. И это говорит он, Филоромей? Что с ним? Он спятил? Ведь он это все любил и любит. «Замолчи!» – крикнул он сам себе.

– Может, размозжить твою глупую голову, Эпикур, и вытащить наружу червяка, которого вживили тебе в черепушку римляне? Или ты не слышал, что они вживляют под кожу червяков, и тогда человек навеки становится их рабом?

Эпикур молчал.

– А он боится, – хихикнул Эмпедокл.

– Я, пожалуй, не буду разбивать твою голову, – усмехнулся Всеслав. – Если ты расквасишь какую-нибудь из статуй. Расквасишь – и ты спасён. Или на очереди твоя голова.

– Давай, займись Талией! А? – поддакнул Эмпедокл.

Всеслав почувствовал, что ладони сделались мокрыми и по спине побежала струйка пота. «Остановись! Остановись! – кричал он сам себе. – Что ты делаешь?! Зачем?! Разве сможешь ты ещё раз прийти в этот сад?! Ведь ты так любил эти аллеи и эти статуи! Зачем ты их разрушаешь?!»

– Чтоб тебе в Этне сгореть, – пробормотал Эпикур, не двигаясь с места.

Всеслав замахнулся. Эпикур прикрыл глаза. Ослепительная вспышка… Все?

Очнулся Эпикур лежащим на траве. Всеслав наступил ему сапогом на щеку и вдавливал лицо во влажную почву.

– Я убью тебя на арене, Эпикур. Обещаю.

И презрительно сплюнув, отошёл.

– Он убьёт тебя на арене! – захохотал Эмпедокл и пнул лежащего в бок.

– А потом я убью Элия! – заорал в ярости Всеслав и пошёл по аллее, размахивая мечом и рубя воображаемого противника. Это был его любимый сад, но он знал, что никогда сюда не вернётся. Как не сможет больше подойти к библиотеке, перед которой он разбил статую Венеры.

Он не заметил, что средь шуршащих листьев скользит маслянистое гибкое тело пёстрой змеи.

Всеслав спустился в ресторан при гостинице. И сразу увидел её. Вернее, сначала её отражение в огромном зеркале. На ней было платье цвета морской волны, пшеничные волосы уложены под золотую сетку, губы ярко накрашены. Лицо надменное, почти отталкивающее. Но именно надменностью она и привлекла Всеслава. Такая ему и нужна. За столиком она возлежала одна. Но едва гладиатор направился к ней, как официант его остановил:

– Домна просила её не беспокоить.